Преступления инженера Зоркина

Сергей Георгиевич нервничал. Он не раз собирал на совещания оперативных работников, вызывал к себе из городов и районов области начальников отделений уголовного розыска. «Ищите! — наказывал Чернов. — Следите за скупочными пунктами, за рынками». Оперативники хмурились, виновато опускали головы и не оправдывались: прав подполковник, пока преступники не будут арестованы, пятно позора лежит на всех. Уже трижды Чернова вызывал начальник областного управления охраны общественного порядка генерал внутренней службы III ранга Нуралиев, интересовался результатами розыска по магазинным кражам. Что мог ответить ему старый оперативник: «Ищем! Все силы бросили на то, чтобы напасть на след»... Каковы результаты?.. Утешительного мало!

Но вот, наконец, поступило сообщение из города-спутника Янгигуля. Замечены двое молодых людей, одного из которых зовут Василием. Ведут себя разнузданно, часто меняют дорогие костюмы. В Манкент выезжают не на автобусе, а на такси, причем, платят за оба конца. По всему видно, что в деньгах не нуждаются: чуть ли не ежедневно посещают рестораны, просиживают в них подолгу, а когда расплачиваются, то одаривают крупными купюрами официантов и музыкантов.

Через день подполковник получил словесные портреты обоих. Сердце его дрогнуло от предчувствия: магазинные кражи — дело рук Василия Зоркина.

Зоркина выдавал метод, техника исполнения дела. И в прошлый раз, когда он обворовывал квартиры в Кумыре, и сейчас, во время грабежа магазина, преступник действовал в перчатках, а ноги обвертывал тряпьем. Выдавленное окно и пролом в потолке опять-таки суть одного и того же метода. Все вроде бы верно, но ведь это только предположение, домысел, а не бесспорное доказательство или веская улика, на основании которых можно арестовать преступника.

Сергей Георгиевич разработал оперативное задание... С этой минуты Василий Иванович Зоркин и его напарник Николай Петрович Дубенко (а это был он: Чернов вспомнил фамилию «ширмача», что сидел в КПЗ в Кумыре в одно время с Зоркиным) попали под неослабное наблюдение сотрудников уголовного розыска.

ДВА БРАТА

Освободившись, Николай Дубенко приехал в Янгигуль и пустил здесь глубокие корни. В колонии, помня наставление Зоркина, он, правда кое-как, но все же закончил девять классов, в Янгигуле поступил в вечернюю школу, в десятый класс. Устроился на работу слесарем-сантехником в строительно-монтажное управление. Снял квартиру у старика-бобыля на окраине города и зажил чисто по-холостяцки, питаясь дома от случая к случаю, приходя туда лишь переночевать, и рано утром, буркнув хозяину: «Доброе утро!», ополоснув лицо ледяной водой, уходил на работу.

Старичок, Иван Назарович Колосов, был доволен жильцом: платит за квартиру аккуратно, пьет мало, учебой интересуется. «С перспективой, парень!» — заключал не раз старик, беседуя с соседом пенсионером, вечно копающимся у себя в огороде.

— О двоюродном брате тоскует, — дополнял Иван Назарович: — Брат у него геолог, в России живет. Письма пишет, обещает приехать, в Манкенте хочет работать.

Брат приехал через год с небольшим после того, как Дубенко поселился в Янгигуле. Стоял холодный и сырой февраль, шел дождь вперемежку с мокрым снегом. Колосов открыл калитку и, погладив сухой ладошкой обросшие седой щетиной щеки, пригласил гостя в дом. Гость, молодой статный мужчина в добротном пальто, замшевой шляпе, с объемистым чемоданом, вошел в комнату, шумно и радостно вздохнув.

— Николай на работе? Скоро придет? — спросил он хозяина, сняв пальто и шляпу, повесил их на вешалку, а чемодан положил на стол, быстрыми скользящими движениями пальцев нажал на замки.

Гость с ловкостью фокусника извлек из чемодана большую бутылку кубинского рома, консервы с красивой этикеткой.

— Ну, что, папаша, организуем! — сказал он, весело скалясь и хитро подмигивая размякшему, довольному старику.

«Брательник что надо, — подумал Иван Назарович. — Сразу видно, инженер! Интеллигентный. Собой красивый, щедрый...

Выпили по рюмке, закусили консервированной кефалью и солеными помидорами, приготовления Колосова. Гость похвалил соленья, издав полными красивыми губами чмокающий звук. Налил хозяину вторую рюмку, а свою оставил пустой. Колосов, уже захмелев, затряс головой, спросил: «А себе, Василий... Как тебя по батюшке, запамятовал?»

— Вообще-то Иванович, но для вас, папаша, просто Вася Зоркин, братишка Колькин.

— Знаю! Догадался сразу, как только дверь открыл. Николай о тебе рассказывал... Гордится тобой. Говорит, увидишь, Назарыч, какой у меня брат: красивый, умный с высшим образованием. Приедет, вместе жить будем... Ты давай, Вася, наливай себе.

— Не могу, Назарыч, почки больные. Вторую выпью, когда Коля придет, за встречу!

Дубенко, увидя Зоркина, бросился в его объятия. Вконец захмелевший Назарыч, пустившийся в длинные воспоминания о своем участии в героическом прошлом по ликвидации басмаческих банд, одобрительно и восторженно закивал, поблескивая пьяными глазками:

— Правильно, ребятки! Молодцы, братишки, что такую любовь к друг другу имеете.