Преступления инженера Зоркина

— Петр, долго рассказывать, но, кажется, Кедровский здесь в городе, у своей знакомой. Адрес известен! Я сейчас выезжаю и, если он там, арестую.

— Подожди, Агзам! Может быть, тебе в помощь Рябчикова подослать?

— Не надо, вдвоем с шофером справимся.

Газик мчался по пустынным ночным улицам города, резко взвизгивая тормозами на поворотах. Ходжаев сидел рядом с шофером, крепко ухватившись рукой за металлическую скобу, впаянную в передок кабины, и не отрывал взгляда от ветрового стекла. Он снова и снова прослеживал мысленно разговор с Борщовой.

Борщова, женщина лет сорока пяти, маленькая, подвижная, с круглым и лукавым лицом, оказалась куда наблюдательнее своего мужа. Семена Кедровского она знала со дня рождения, мальчик рос на ее глазах. Плохо, что отец семью оставил, связался с другой женщиной и уехал на Дальний Восток. Алименты, правда, платил аккуратно, даже посылки присылал. Но без отцовского глаза какое же воспитание? Мать Семена жила вольготно, бывало к себе мужчин приводила, часто на сутки-двое из дому исчезала. Так и рос мальчишка без присмотра, рано начал курить, к спиртному пристрастился. Питался чем попало и где придется. После шестого класса школу бросил. Года два или три прошло, как он маляром стал и, вроде бы, нашел свое «призвание». А до этого, наверное, десять профессий переменил: то в ученики к жестянщику подавался, то вдруг часовым мастером решил сделаться, о поварском искусстве мечтал. В общем, искал место, где денег можно побольше заработать.

— Живет Семен Кедровский бездумно: работу отбыл, костюм чистый надел и уходит до глубокой ночи. За последние годы, наверное, ни разу трезвым домой не возвращался. Есть у него одна знакомая. Приходила к Семену несколько раз. Ничего себе, девица, субтильная. Как-то пришла, а Семена дома нет. Письмо оставила, на конверте написано: «С. В. Кедровскому от Маши Никифоровой». А потом раза два или три присылала письма по почте с обратным адресом: «улица Новоленинградская, 85, кв. 30».

Кедровский, если почему-либо домой пораньше придет и, не сильно пьяный, а под хмельком, так на жизнь начинает жаловаться. И то плохо, и это не так. Единственный человек-де, который его понимает, это его верная подруга Маша...

Обстоятельно рассказывала Надежда Петровна Борщова о своем соседе Семене Кедровском. А закончив, вздохнула:

— Непутевый он Семен-то. Все норовит бочком между людьми проскользнуть. Да видно споткнулся, раз милиция им заинтересовалась.

Уже брезжил рассвет, когда Ходжаев привез Кедровского в райотдел. Высокий блондин с большими залысинами на лбу, с безвольным тонкогубым ртом и маленькими трусливыми бледно-голубыми глазами, войдя в кабинет начальника отделения уголовного розыска, остановился перед столом и как-то странно свесив руки вдоль тела, не проговорил, а буквально прошептал: «Здравствуйте».

— Садитесь, Кедровский! — предложил капитан и в его голосе послышались металлические нотки. — Расскажите, где вы были позавчера вечером, с восьми до одиннадцати часов?

Глаза Семена беспокойно забегали, пальцы на секунду сжались в кулаки и тут же безвольно разжались. Ходжаев сидел сбоку от Кедровского, наблюдая за каждым его движением.

— Я не понимаю, почему я здесь? Что я сделал, за что попал в милицию? — Семен проговорил это плачущим голосом, нервно дергаясь и истерично подвывая.

— Прекратите паясничать! — резко бросил Сенявский. — Лучше ответьте на вопрос: вы знаете Курбана Алиева?

Кедровский встряхнул головой, точно от удара, бледность покрыла его длинное лицо, он метнул затравленный взгляд сначала на капитана, а потом вбок на Ходжаева.

— Да, мы знакомы.

— Вы были позавчера вечером у него в гостях?

— Был. И ушел от Курбана около одиннадцати часов. Поехал к Маше Никифоровой. Я ничего не знаю, ничего не видел!

— О чем вы говорите, что вы должны знать, что видеть? Почему так нервничаете?

— А за что меня сюда привезли? Я знаю: Курбан, когда выпьет, может что угодно натворить. Я за него отвечать не намерен. Он сам по себе, а я — сам!

— Слушайте, Кедровский не прикидывайтесь простачком. Нам известно, как вы вели себя в доме Алиевых, оскорбили жену Курбана. И поспешили уйти. Курбан побежал за вами, догнал.. Что произошло потом?

— Никто меня не догонял. Я взял такси и поехал к Маше. Спросите у нее, она подтвердит, что я пришел к ней в одиннадцать вечера!

— С ней мы поговорим отдельно. А вот на вас падает тяжелое подозрение. Примерно около одиннадцати часов ночи Курбана Алиева ударили в грудь ножом. Он находится в больнице, рана очень опасная. Имейте в виду, Кедровский, пока не поздно, расскажите обо всем честно. Добровольное признание облегчит вашу вину. Утром я поеду в больницу... Подумайте, Кедровский, не утяжеляйте свою вину.

— Ничего я не знаю, ничего не видел! Почему вы меня здесь держите, я буду жаловаться! Это безобразие! Произвол! Я ни в чем не виноват! — Семен уже не кричал, а визжал, брызгая слюной, размазывая по лицу слезы, трясясь и судорожно икая.