«Здравствуйте, Сергей Георгиевич!
Заранее прошу извинить за то, что отрываю от важных дел. Но мне очень хотелось написать вам и получить ответ. Надеюсь, что выполните мою просьбу.
Я часто вспоминаю нашу встречу, последнюю. Правда, обстановка, в которой происходила эта встреча, для меня была неприятной. Но что поделаешь, ведь при других обстоятельствах беседа была бы не столь содержательной и никогда не возникло бы между нами той душевной близости, симпатии и понимания.
— Мы — люди разного склада. Вы стоите у власти и вам вменено в обязанность очищать общество от преступных элементов. Я — один из тех, о которых говорят: вор-рецидивист, морально падший человек. Дорога, по которой я не шел, а скользил все 36 лет своей жизни, подвела меня. Я поскользнулся и упал, вернее сел, и довольно прочно — на 15 лет строгого режима.
Прежде я как-то не задумывался над тем, что ждет меня впереди. Жил одним днем, воровал, бражничал, отсиживал положенный срок и снова брался за старое. А теперь, то ли годы уже не те, то ли потому, что мысленно проследил я всю свою прежнюю жизнь, защемило сердце от тоски, заболела душа большой болью.
Знаю, я сам виноват в том, что искалечил свою судьбу. Понял, что за каждый украденный полтинник приходится расплачиваться рублем: то есть дни грабежа оборачиваются годами тюрьмы. И все же немало способствовали тому косвенные причины.
Я, наверное, не скажу ничего нового, стараясь выгородить себя как человека, в душе которого еще сохранилось несколько незамаранных пятен. Но ведь человек не рождается преступником, это всем известно. Он становится им под влиянием обстоятельств. И когда приходит время понести расплату, когда преступник отсиживает положенный ему срок, он почти всегда задается целью: по выходе на свободу начать честную жизнь. Я не покривлю душой, если скажу, что удается честная жизнь в основном тому, кого встречают на свободе душевно, идут навстречу его скромным желаниям: прописаться, устроиться на работу, попасть в хороший коллектив, где тебя не упрекнут за прошлое, поддержат словом и делом.
Но не всегда так выходит. Обращается бывший заключенный в одно место, в другое, в третье, везде один ответ: «Сначала — пропишитесь, а потом будем о работе говорить». А когда о прописке хлопочет, слышит обратное: «Вначале на работу устройтесь, потом приходите». И вот тут снова мысли о воровской жизни приходят. Человеку не верят, его за нос водят, а он бесится, кулаки от злости сжимает, думает: «Ну что же, если пропащим считаете, так я по этой дороге и дальше пойду!»
Знаю, вы, когда эти строчки будете читать, усмехнетесь: вот ведь моралист какой, о других заботится, а у самого жила тонка оказалась. Правильно, тонка, а откуда у такого, как я, она должна быть прочной и добротной? Походишь вот так неделю-другую, а то и месяц, ни двора ни кола нет, поневоле взвоешь, да и прихватишь, что плохо лежит. А там снова тюрьма, снова думы о свободе, надежда на то, что теперь все устроится, будет по-хорошему.
Я почему это пишу. Не разжалобить хочу, не оправдать себя и других, а попросить — дайте наказ своим подчиненным чуть-чуть с вниманием к таким, как я относиться. Ведь не секрет, что есть среди работников милиции сухари порядочные, а кадровики на предприятиях им подражать стараются. Ведь люди мы, и думы у нас хорошие есть, и жить нам хочется по-человечески, как все живут. В нас эти мысли под спудом спрятаны, грязным песком сверху закрыты, но если песок очистить окалину снять, глядишь, из подонка настоящий человечина получится!
Чувствую, разговорился не в меру, но все же доволен: что думаю, высказал. Для себя я решил, сколько сидеть не придется, освобожусь — по широкой дороге пойду. Пусть лучше поздно, чем никогда! Вам, Сергей Георгиевич, спасибо! За правду, за откровенность, за то, что помогли мне понять: ни один мой шаг, ни одно преступное действие не ускользнули от внимания оперативных работников. Дешевая бравада: «Раз на свободу вышел, то погуляю от души», боком оборачивается. Ни днем, ни ночью себя спокойным не чувствуешь. Живешь, словно волк, зная, что не сегодня-завтра на тебя облава будет. Дорогое оно, воровское счастье, цена ему — издерганная, затравленная жизнь.
Очень прошу, жене моей, Саше, передайте: «Клянусь, стану настоящим человеком»! Мне она может не поверить, а вам поверит.
До свидания, Сергей Георгиевич!
Жду ответа.
Василий Зоркин».
