Преступления могло не быть!

Автомашина шла на большой скорости, с каждым часом приближаясь к цели. Карабаксанов, казалось, дремал, не обращая внимания на толчки. Но это только казалось. Он вспоминал, анализировал, и стройная цепочка фактов смыкалась. Недавно из одного города был получен пакет, которого он так долго ждал. Прибыли документы и дактилокарта с оттисками пальцев Аушева — матерого вора-рецидивиста. После трех дерзких налетов в Алма-Ате он вместе с двумя сообщниками скрылся в Киргизии, в глухом селе Калининском, куда сейчас мчалась машина с оперативниками.

Двери дома открыл седобородый старик со слезящимися глазами. Он испуганно взглянул на офицера и хотел было броситься назад. Один из сотрудников уголовного розыска схватил его за руку и вывел во двор.

Карабаксанов решительно рванул на себя дверь в следующую комнату.

— А, милиция. Садись, гостем будешь, — пьяным голосом встретил их мужчина, сидящий за столом.

Услышав слово «милиция», его приятели — их было двое — подняли головы, тупо уставились на вошедших и снова уронили их на стол: оба были пьяны до невменяемости.

— Да здесь целый пир, — усмехаясь проговорил майор милиции, поглядывая на батарею опорожненных бутылок.

— Гуляем, — широко осклабившись, промычал сидящий за столом. — Садись, начальник…

Карабаксанов, указывая на пьяных, приказал:

— Вывести их. В машину!

— Суламбек! Магомет! — закричал, вскакивая из-за стола мужчина, приглашавший Карабаксанова.

Те вяло подняли головы и снова опустили их.

— Сидеть, Аушев, — майор милиции направил пистолет на вскочившего. Тот прыгнул в сторону и сунул руку в карман. Шофер Кручинин ловким ударом сбил преступника с ног.

— Обыскать его!

Через минуту из кармана главаря банды был вытащен револьвер системы «наган». В барабане не было одного патрона.

Начался обыск. Через несколько минут Карабаксанову принесли красивые золотые запонки. Осмотрев их, майор милиции удовлетворенно сказал:

— С монограммой А.Б. Именные запонки Байрумова…

* * *

После долгого и трудного следствия был суд. За вооруженное ограбление квартир рецидивисты Аушев, Лолохоев, Точиев и Ужахов приговаривались к строгой, долголетней изоляции от общества. Не забыло правосудие и их пособника — шофера Бондарева. Получил сполна.

Последние слова председательствующего замерли под сводами зала. А потом тишина раскололась от аплодисментов: трудящиеся приветствовали справедливый приговор, аплодировали советскому закону.

А. Михайлов. Так не шутят

Машина медленно двигалась по улице, а они оба смотрели вперед и по сторонам, потому что это была их работа.

По тротуарам шли люди, кутаясь в платки, поднимая воротники. Было холодно. Снег с горных вершин опускался все ниже и ниже, а днем уже выпадал в долинах и белел до самых сумерек.

— Скоро домой, — сказал Добромыслов и потянулся.

Он представил уют теплой и светлой квартиры, ванну перед сном, ослепительные простыни. Потом вспомнил, что надо закончить очередную контрольную по английскому, И вздохнул. Сын, вероятно, спит. А жена проверяет тетради и ждет его.

— Опять будет сегодня бессонница, — сказал водитель, нарушая течение его мыслей. — Последнее время часто заснуть не могу. Силы как будто есть, а устаю…

Большие руки водителя лежали на баранке руля. Руки с обкуренными желтыми ногтями, с крупными вздувшимися венами.

Добромыслов взял микрофон:

— «Переменный!» Я — «Седьмой». Следую по маршруту. Все в порядке. Как поняли? Прием…

Рация тихо гудела чуть потрескивая. Усталый голос ответил сквозь шум:

— «Седьмой»! Вас понял, для вас ничего нет, выполняйте маршрут.

И опять спокойное монотонное гудение. Темно-синий «газик» с красными полосами на дверцах был сейчас их рабочим кабинетом. Тепло мотора приятно согревало, знакомо пахло бензином.

— Тихое дежурство сегодня, — сказал Добромыслов.

— И вчера было спокойное, и позавчера, и завтра будет, — отозвался водитель. Он закурил и закашлялся. Красный огонек сигареты отражался в темном стекле. — Год назад было не так…

— Хорошо, — сказал Добромыслов. — Значит, люди становятся лучше.

— Дружинники «хлеб» отнимают, — усмехнулся водитель.

— Почему отнимают, — рассеянно сказал Добромыслов. — Помогают… — Он вспомнил недавнее. Час назад дружинники сдали им пьяного парня, сквернословившего и пристававшего к пассажирам в зале ожидания вокзала. Когда его посадили в машину, парень грозил расправиться и с Добромысловым, и с водителем, и даже с машиной, в которой его везли.

— Дружинники помогают, — снова сказал он.

Они ехали, сворачивая то в одну улицу, то в другую. Деревья густыми тенями опустились на дорогу, листва колыхалась под тихим ветром, тени на земле двигались, казалось, что асфальт неслышно колеблется.

— Владимир Петрович, давно хотел спросить, вы ведь в угрозыске начали, а сейчас — шофер, — сказал Добромыслов. — Почему?

Водитель взглянул на Добромыслова и пожал плечами.