Преступления прошлого

— Декор здесь мрачноватенький, — громким шепотом сообщила Джулия, но Амелия шикнула на нее, точно на болтливую соседку в театре. — В чем дело? — сердито осведомилась Джулия. — Ты полагаешь, он выскочит из гроба и отчитает нас?

При мысли об этом лицо Амелии на миг исказил ужас, но, по крайней мере, перспектива воскрешения отче заставила обеих ненадолго заткнуться. Самая утомительная англиканская служба лучше, чем вздорные сестрицы Ленд.

По пути на похороны Виктора он заглянул в бывший офис «Холройд, Уайр и Стэнтон», а ныне салон красоты «Нега». Заявленная в услугах «спа-терапия» у Джексона ассоциировалась скорее с психотерапией, а не с массажем и масками для лица. Лечение красотой. Что для этого нужно? Музыка? Поэзия? Живописный вид? Секс? Что ему помогало залечивать свои раны? «Из Болдера в Бирмингем» Эммилу Харрис.[45] Лицо дочери. Сентиментально, зато правда.

В доме Тео была особая комната. Тео как-то пригласил его к себе, чтобы показать ее. Джексон не смог бы жить в доме с такой комнатой. Спальня на втором этаже напоминала штаб расследования в полицейском управлении: фотографии и карты, пришпиленные к стене, блок-схемы и белые доски для фломастеров, хронометраж событий. Два железных картотечных шкафа, забитых папками, и еще папки в коробках на полу. В этой комнате было все, что могло иметь хоть малейшее отношение к смерти его дочери. И много такого, что не должно было попасть Тео в руки, фотографии с места преступления например, — на стене они не висели (и Джексон его за это мысленно поблагодарил), но были извлечены из ящика. Страшные снимки убитой девушки, которые Тео вручил детективу с какой-то профессиональной отрешенностью, словно фотографии из отпуска. Джексон знал, что это впечатление обманчиво: время приучило Тео к любым ужасам, но не притупило его боль. «У меня есть кое-какие связи», — сказал Тео без лишних объяснений. Он был адвокатом, а у адвокатов, по опыту Джексона, всегда имелись связи.

Тео десять лет жизни посвятил расследованию смерти дочери. Нормально это или свидетельствует о безумии? Такую комнату скорее оборудовал бы психопат — Джексон лично подобных психопатов не встречал, но в детективах и сериалах их навалом. Джексон считал, что телевизионщикам нужно больше снимать про угоны машин четырнадцатилетними мальчишками, одуревшими от клея, сидра и скуки. Это куда ближе к действительности, правда не особенно интересно.

Джексон смотрел на гроб Виктора и думал о похоронах Лоры Уайр. По сообщениям в прессе, проститься с Лорой пришли сотни людей. Тео практически не помнил похорон, зато у него были все вырезки из газет. Когда Джексон спросил Тео о том дне, его глаза забегали из стороны в сторону, как будто мозг отмежевался от воспоминаний. Разве, переживая тяжелую утрату, человек не проходит несколько стадий: шок, отрицание, вину, гнев, депрессию, а потом приятие, — то есть надо выйти из другого конца туннеля и жить дальше? Джексон однажды был на консультации у психолога. Его школа вызвала специалиста из Отдела психиатрической помощи подросткам Западного Йоркшира; заведение с длинным названием представлял сутулый, маленький рыжеволосый психолог, дышавший луком. Они беседовали с Джексоном в чулане, который в школе сходил за медпункт. Рыжий бородач сказал Джексону, что нужно двигаться дальше, продолжать жить, но Джексону было двенадцать лет, и ему особо нечего было продолжать и некуда идти.

Джексон думал о том, сколько раз Тео говорили, что нужно взять себя в руки и двигаться дальше. Тео Уайр застрял в начале туннеля, в своем собственном мире, где надо биться до последнего, и тогда дочь вернется. Но этому не суждено было случиться. Джексон знал, что мертвые не возвращаются. Никогда.