Преступления против жизни в странах общего права

Можно привести возражение следующего свойства: категория «правосудие» является неоднозначной содержательно, с множеством трактовок и аспектов, поэтому определить сущность наказания, отвергнув одну неопределенную категорию и заменив ее другой, вряд ли есть выход из создавшейся ситуации. Иногда высказываются предложения определить правосудие через понятия, максимально приближенные к реальности, через те категории, которые, в отличие от сугубо метафизических, могут быть проверены эмпирическим путем. Например, правосудие можно рассматривать как восстановление социальной справедливости, возмещение причиненного преступлением ущерба, компенсацию морального вреда[62].

При этом само наказание последовательно воплощает совокупность принятых в обществе аксиологических установок и иерархию нравственных ценностей. В чистом виде концептуальные идеи данного направления практически не применяются, тем не менее многие из предложенных им принципов активно работают, в частности принцип пропорциональности наказания.

Первое из направлений, опирающееся на идею «кары» и «возмездия», нашло свое отражение во многих законах об уголовном правосудии, поскольку один из основных принципов данного направления – это точное соответствие назначаемого наказания тяжести и опасности совершенного преступления. Так, в Законе о полномочиях уголовных судов при назначении наказания (Powers of Criminal Courts (Sentencing), c. 6) 2000 г. содержится положение, согласно которому суд, принимая решение о назначении наказания в виде лишения свободы, может сделать это, только если придет к выводу, что тяжесть преступления «оправдывает» (can be justified) назначение столь сурового наказания. Если речь идет о половом или насильственном преступлении, то назначенное лишение свободы «должно соотноситься» (would be adequate) с целью защиты общества от серьезного вреда, причиняемого обвиняемым (ст. 79 (2)).

Второе направление, берущее начало в утилитаризме И. Бентама[63] и неоклассической школе уголовного права, на практике реализуется с помощью различных идей. В течение длительного времени превалирующей была идея «общей и специальной превенции». В частности, именно эту идею как одну из основных в своей карательной политике предложил Кабинет, сформированный консерваторами в период с 1992 по 1997 г. Выступая перед членами своей партии в 1993 г., министр внутренних дел Великобритании Майкл Говард заявил: «Тюремная система работает… она заставляет людей, которые намереваются совершить преступление, подумать дважды»[64].

С идеей «превенции» тесно связана идея «лишения возможности совершить преступление» (incapacitation), которая реализуется, как правило, посредством физической изоляции лица, совершившего преступление, от общества. Ее отражением является не только сохранившееся в английском уголовном законодательстве пожизненное лишение свободы, но и предусмотренные Законом об уголовном правосудии 2003 г. (Criminal Justice Act) в первоначальной редакции возможность назначения «неопределенного приговора» (extended sentences)[65] и «лишения свободы для защиты общества» (imprisonment or public protection)[66] в качестве мер безопасности.

Данные меры безопасности, особенно лишение свободы для защиты общества (IPP), нередко выступали объектом критики по ряду причин. Прежде всего, вызывал ряд вопросов сам перечень преступлений, за совершение которых лицо могло подвергнуться данным мерам, поскольку он, очевидно, содержал преступления, разные по степени тяжести. Возникали сложности с определением критериев «повышенной общественной опасности» лица, с отсутствием единообразной судебной практики при реализации данного дискреционного полномочия суда, с административными проволочками при рассмотрении дел осужденных к данной мере безопасности о возможности их освобождения, что порождало нарушения принципов справедливости и равенства. Наконец, лишение свободы для защиты общества стало еще одним негативным фактором в «перенаселенности тюремной системы», поскольку если в 2006 г. данная мера безопасности была применена примерно к 1000 человек, то в 2012 г. это число возросло до 6000 человек[67].