Преступная любовь

– Вы бы уж сняли с себя ожерелья, барышня, да вот колечки на вас еще с зелеными камушками… Уж больно мне не хочется силу применять. Ну а как снимите, можете топать себе восвояси, никто вас трогать не станет.

Сняв с себя бриллиантовое колье и сдернув с длинных тонких пальцев кольца с изумрудами, Эмилия швырнула их на пол и, подхватив шкатулку с секретера, шагнула к выходу.

– Вы бы оставили шкатулочку-то, – преградил путь слуга графини.

– Это мое, – воспротивилась Эмилия, – все это было у меня до встречи с графом!

Голицына подступила к Эмилии вплотную. Богато одетые, одного роста, они выглядели родными сестрами.

– Забери у этой дряни шкатулку, – прошипела Екатерина Романовна, – пока я ей все кудлы не вырвала!

Бросив шкатулку в угол, Эмилия быстрым шагом вышла из квартиры.

После произошедшего инцидента Эмилия Адольфовна была принуждена вернуться в свою квартирку на Божедомке, которая в сравнении с шикарными апартаментами в Большом Спасском переулке казалась теперь жалкой коморкой. Беда была еще и в том, что Екатерина Романовна отобрала у Эмилии не только украшения, подаренные графом Белецким, но и ювелирные безделицы, которые оставались у нее от уехавшего в Европу негоцианта Вахрушина. Сохранились лишь кое-какие деньги, которые Эмилия весьма скоро прожила. Положение усугублялось тем, что ее приятели, с которыми она еще недавно славно и беспечно проводила время, как-то разом отвернулись от нее и перестали признавать. А навязываться она не желала.

В одной из кондитерских, где она однажды позволила себе чашечку горячего шоколада, на столике лежала оставленная кем-то газета «Московский листок». От нечего делать Эмилия полистала его и наткнулась на объявление, где комиссионерская контора первого разряда «Гермес» объявляла о скором открытии нового магазина и о появившейся в связи с этим вакансии управляющего, имеющего возможность предоставить денежное обеспечение залога в сумме шестисот рублей. Таких денег у Эмилии не оказалось, но она решила положиться на свою привлекательность и на некую тайную силу, используемую в общении с мужчинами.

И она не погадала… Сазан заглотил крючок.

* * *

Кушали консоме из дичи, филе а-ля годар, разварного осетра и пирожное-буше с маседуаном, – объеденье!

Говорили о разном, но понемногу. Эмилия, время от времени поглядывая на Вершинина, твердо уверовав, что она вытащила счастливый билетик в будущее, и теперь у нее опять будет все в полном порядке. Мужчина, что сидел напротив нее, ей определенно нравился. И наружно, и тем, каковым он представлялся внутри. Чувствовалось некое родство душ, позволяющее вести себя с ним непринужденно, не примеряя подходящую маску, которых, несмотря на ее юный возраст, в арсенале Эмилии было припасено немало. А то, что он был значительно старше ее, так это, скорее всего, хорошо, нежели чем скверно. Да и не замуж же она собралась за него в конце-то концов! Что же касается ее ровесников, то уж слишком они неорганизованные и беспечны, а еще у них в голове слишком много ветра. Все спешат, постоянно куда-то торопятся куда-то. Даже в любовных утехах делают все на скорую руку, как кобели в подворотне с сучкой. Не то, что люди в возрасте, эти никуда не торопятся: ласки проводят обстоятельно, наслаждаются каждой прожитой минутой…

Вершинин, бросая редкие взгляды на Эмилию, думал, что смазливая девица может сослужить ему хорошую службу не только как содержанка, но и компаньонки в рискованных предприятиях, о которых он все чаще задумывался. Конкретные планы пока не вырисовывались, имелись лишь некоторые расплывчатые соображения, понемногу приобретавшие форму, но то что они будут расходиться с буквой закона, в этом Вершинин был абсолютно уверен. Не сомневался он и в том, что Эмилия будет в щекотливых делах компаньонкой, поскольку также испытывал некоторое родство душ, как говорится: рыбак рыбака видит издалека, а если более точно – два сапога пара…

– А теперь может быть ко мне, милочка, – предложил Вершинин, когда они пообедали. – Я тут живу неподалеку. Отдохнем… А то день какой-то несуразный выдался. Не возражаете?

– Отчего ж… Можно немного и отдохнуть.

– Вот и славно! – весело откликнулся Рудольф Залманович.

Вершинин снимал меблированные комнаты в одном из доходных домов на Ильинке в нескольких шагах от своей комиссионерской конторы. Прошли в меблированные комнаты. Эмилия подняла бархатные глаза на своего спутника:

– Я бы хотела принять ванну.

– Не нужно, – с легким хрипом произнес Рудольф Залманович. – Я бы хотел посмотреть на тебя, как ты раздеваешься.

– Ну что ж, извольте, – с улыбкой произнесла Эмилия и потянула за шнур платья.

Среди пошлой обстановки меблирашек на широком кожаном диване все и произошло.