Преступник и преступление на страницах художественной литературы

Для этого я б участил атаки, —

На случай, если б попросил он пить,

Поставлю кубок. Только он пригубит.

Ему конец, хотя бы он успел

От смертоносной раны…

^[11]

Орудием могут стать и различные животные, примеров чему в литературе предостаточно. Пожалуй, самой известной иллюстрацией может послужить рассказ А. Конан Дойла «Собака Баскервилей», где огромный пес использовался для устранения одного за другим представителей старинного рода Баскервилей ради получения крупного фамильного поместья. В другом рассказе Конан Дойла — «Пестрая лента» доктор Ройлотт избрал в качестве орудия убийства смертоносную индийскую змею, болотную гадюку, для того чтобы избавиться от своих падчериц Джулии и Элен Стонер. В романе М. Рида «Оцеола — вождь семинолов» один из персонажей, причем на редкость отрицательный (его звали Желтый Джек) решил отомстить своим хозяевам — плантаторам Рэндольфам за то, что те не раз подвергали его справедливым наказаниям, которые тот несомненно заслуживал за все свои мерзости. План Желтого Джека был поистине дьявольским: он сумел заманить при помощи наживки в бассейн, которым пользовались Рэндольфы, огромного аллигатора, жившего в одном из болот неподалеку от плантации. Жертвой гигантской рептилии едва не стали Виргиния Рэндольф и ее служанка Виола, решившие искупаться, а также брат Виргинии Джордж, бросившийся спасать девушек^[12].

Примечательно, что судебная практика, пусть и зарубежная, знает немало поистине курьезных примеров использования животных в преступных целях.

Так, например, одно время в Париже в ресторанах совершались кражи золотых с бриллиантами цепочек, которые женщины носили на щиколотка. Способ кражи оставался для всех тайной, пока однажды не поймали маленького фокстерьера в тот момент, когда он зубами снимал цепочку с ноги. Впоследствии было установлено, что фокстерьер принадлежал группе воров, дрессировавших собак для совершения хищений^[13].

Существовал еще один, не менее «изысканный», способ кражи с использованием четвероногих друзей человека. В темных закоулках собаки нападали на прохожих и валили их на землю. Стоящий вблизи преступник подбегал к упавшему, прогонял собаку, помогал встать, чистил пострадавшему одежду. Но при этом не забывал похитить часы и бумажник^[14].

Возвращаясь к литературным произведениям, вспомним поэму Н.В. Гоголя «Мертвые души». Ловкие таможенные чиновники изобрели весьма экстравагантный способ массовой контрабанды, используя при этом гурты мелкого скота, а именно баранов.

Баранов обшивали овчиной, под которой и переправлялись контрабандные ценности. Подобные «операции» приносили чиновникам баснословные доходы, и после 3–4 бараньих «ходок» через границу капиталы дельцов от таможни, включая незабвенного П.И. Чичикова, возросли до нескольких сотен тысяч^[15].

Способ совершения преступления включает в себя те приемы и методы, которые использовал преступник для совершения преступления. На страницах «Человеческой комедии» О. Бальзак повествует об одном господине, желающем избавиться от жены. Делается это очень простым способом: женщина едет на прогулку в коляске, запряженной лошадьми, которых накормили овсом с солью. «Жена кататься — лошади в воду!»^[16].

Субъективная сторона преступления

Как известно, субъективная сторона преступления — это внутреннее психическое отношение преступника к совершенному им преступлению. К признакам, образующим субъективную сторону преступления, относятся вина в форме умысла или неосторожности, мотив, цель, а также аффект как имеющее уголовно-правовое значение эмоциональное состояние в момент совершения преступления^[17].

В художественных произведениях мы находим немало интересных примеров тому, какие сложности сопутствуют правильному установлению признаков субъективной стороны содеянного в тех или иных случаях.

И в теории, и на практике порой возникают серьезные трудности при отграничении деяний, совершенных с косвенным умыслом, от деяний, совершенных по легкомыслию. Грань между этими видами умысла и неосторожностью тонкая, и главное различие между ними заключается в содержании волевого момента^[18].

При легкомыслии волевой момент характеризуется тем, что лицо без достаточных к тому оснований рассчитывало на предотвращение общественно опасных последствий своего деяния. В отличие от косвенного умысла, воля лица направлена на предотвращение преступных последствий своего деяния, при этом расчет делается на конкретные реальные обстоятельства, которые, по мнению виновного, способны предотвратить наступление преступного результата. Если же таких реально существующих факторов нет, а лицо, совершающее деяние, надеется на авось, т. е. ни на что не надеется, налицо косвенный умысел.

В литературе мы также можем найти примеры того, насколько тонок «водораздел» между косвенным умыслом и легкомыслием. Яркой иллюстрацией этому служит поступок мисс Кэрьюферз из рассказа Джека Лондона «Под палубным тентом».