Читаем Преступник и преступление на страницах художественной литературы полностью

Средства и орудия совершения преступления — это те орудия и приспособления, при помощи которых было совершено преступление[10]. Так, например, орудием убийства является тот предмет, с помощью которого потерпевшего лишают жизни (нож, револьвер, кастет, дубинка и т. п.). Не исключены ситуации, когда преступник, желая добиться определенного преступного результата (например, смерти потерпевшего), стремится использовать, как говорится на всякий случай, различные орудия преступления, применение которых, тем не менее, ведет к наступлению одинаковых последствий. Вновь вспомним сцену из трагедии Шекспира «Гамлет», где Клавдий и Лаэрт обговаривают орудия убийства принца Датского в предстоящем поединке с Лаэртом. Вот что они задумали:

К о р о л ьКонечно, для убийцы нет святыни,И месть границ не знает. Но тогда,Мой дорогой, сидите лучше дома.Про ваш приезд узнает Гамлет сам,На всех углах вас будут славословитьВслед за французом. Вас сведут вдвоем.За вас обоих выставят заклады.Как человек беспечный и прямойИ чуждый ухищрений, он не станетРассматривать рапир, и вы легко,Чуть изловчась, подмените тупую,С предохраненьем, голой боевойИ за отца сквитаетесь.Л а э р тОтлично.Кой-чем вдобавок смажу острие.Я как-то мазь купил такого свойства,Что, если смазать нож и невзначайПорезать палец, каждый умирает,И не спасти травою никакой,С заклятьем припасенной ночью лунной.Я этим ядом вымажу клинок.Его довольно будет оцарапать,И он погиб.К о р о л ьОбдумаем полней,Какие могут ждать нас вероятья.Допустим, план наш белой ниткой шитИ рухнет или выйдет весь наружу.Как быть тогда? Нам надобно взаменИметь другое что-нибудь в запасе.Постойте, я смекну. Готово, есть.Ага, мы ставим ценные заклады…Так, так.Когда вы разгоритесь от борьбы —Для этого я б участил атаки, —На случай, если б попросил он пить,Поставлю кубок. Только он пригубит.Ему конец, хотя бы он успелОт смертоносной раны…[11]

Орудием могут стать и различные животные, примеров чему в литературе предостаточно. Пожалуй, самой известной иллюстрацией может послужить рассказ А. Конан Дойла «Собака Баскервилей», где огромный пес использовался для устранения одного за другим представителей старинного рода Баскервилей ради получения крупного фамильного поместья. В другом рассказе Конан Дойла — «Пестрая лента» доктор Ройлотт избрал в качестве орудия убийства смертоносную индийскую змею, болотную гадюку, для того чтобы избавиться от своих падчериц Джулии и Элен Стонер. В романе М. Рида «Оцеола — вождь семинолов» один из персонажей, причем на редкость отрицательный (его звали Желтый Джек) решил отомстить своим хозяевам — плантаторам Рэндольфам за то, что те не раз подвергали его справедливым наказаниям, которые тот несомненно заслуживал за все свои мерзости. План Желтого Джека был поистине дьявольским: он сумел заманить при помощи наживки в бассейн, которым пользовались Рэндольфы, огромного аллигатора, жившего в одном из болот неподалеку от плантации. Жертвой гигантской рептилии едва не стали Виргиния Рэндольф и ее служанка Виола, решившие искупаться, а также брат Виргинии Джордж, бросившийся спасать девушек[12].

Примечательно, что судебная практика, пусть и зарубежная, знает немало поистине курьезных примеров использования животных в преступных целях.

Так, например, одно время в Париже в ресторанах совершались кражи золотых с бриллиантами цепочек, которые женщины носили на щиколотка. Способ кражи оставался для всех тайной, пока однажды не поймали маленького фокстерьера в тот момент, когда он зубами снимал цепочку с ноги. Впоследствии было установлено, что фокстерьер принадлежал группе воров, дрессировавших собак для совершения хищений[13].

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих мастеров прозы
100 великих мастеров прозы

Основной массив имен знаменитых писателей дали XIX и XX столетия, причем примерно треть прозаиков из этого числа – русские. Почти все большие писатели XIX века, европейские и русские, считали своим священным долгом обличать несправедливость социального строя и вступаться за обездоленных. Гоголь, Тургенев, Писемский, Лесков, Достоевский, Лев Толстой, Диккенс, Золя создали целую библиотеку о страданиях и горестях народных. Именно в художественной литературе в конце XIX века возникли и первые сомнения в том, что человека и общество можно исправить и осчастливить с помощью всемогущей науки. А еще литература создавала то, что лежит за пределами возможностей науки – она знакомила читателей с прекрасным и возвышенным, учила чувствовать и ценить возможности родной речи. XX столетие также дало немало шедевров, прославляющих любовь и благородство, верность и мужество, взывающих к добру и справедливости. Представленные в этой книге краткие жизнеописания ста великих прозаиков и характеристики их творчества говорят сами за себя, воспроизводя историю человеческих мыслей и чувств, которые и сегодня сохраняют свою оригинальность и значимость.

Виктор Петрович Мещеряков , Марина Николаевна Сербул , Наталья Павловна Кубарева , Татьяна Владимировна Грудкина

Литературоведение
От Шекспира до Агаты Кристи. Как читать и понимать классику
От Шекспира до Агаты Кристи. Как читать и понимать классику

Как чума повлияла на мировую литературу? Почему «Изгнание из рая» стало одним из основополагающих сюжетов в культуре возрождения? «Я знаю всё, но только не себя»,□– что означает эта фраза великого поэта-вора Франсуа Вийона? Почему «Дон Кихот» – это не просто пародия на рыцарский роман? Ответы на эти и другие вопросы вы узнаете в новой книге профессора Евгения Жаринова, посвященной истории литературы от самого расцвета эпохи Возрождения до середины XX века. Книга адресована филологам и студентам гуманитарных вузов, а также всем, кто интересуется литературой.Евгений Викторович Жаринов – доктор филологических наук, профессор кафедры литературы Московского государственного лингвистического университета, профессор Гуманитарного института телевидения и радиовещания им. М.А. Литовчина, ведущий передачи «Лабиринты» на радиостанции «Орфей», лауреат двух премий «Золотой микрофон».

Евгений Викторович Жаринов

Литературоведение
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.Во второй части вам предлагается обзор книг преследовавшихся по сексуальным и социальным мотивам

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука