Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории

Своеобразие этнополитического подхода в данной книге выразилось, в частности, в такой гипотезе, какую мне еще не приходилось встречать у других авторов. На мой взгляд, в XX веке мир стал свидетелем четырех необъявленных, но от того не менее ожесточенных, этнических войн, в каждой из которых одной из воюющих сторон был еврейский народ, набравший к началу века огромную силу – демографическую, финансово-экономическую, общественно-политическую, наконец, витальную как сумму всех уже названных. Вновь назову в хронологическом порядке: это русско-еврейская, арабо-еврейская, немецко-еврейская и англо-еврейская войны[383]. О них ничего не пишут в учебниках, но это не значит, что такая гипотеза не имеет права на существование. Надеюсь, читатель в этом убедился по ходу изложения фактов. Жертвы с обеих сторон во всех случаях исчислялись миллионами душ, ущерб не поддается описанию. Из всех названных войн евреи вышли победителями, и в каждой из этих побед Черчилль был одной из ключевых фигур, чей вклад был едва ли не определяющим.

Представляется вполне естественным, что победители чтут и чествуют того, кому они обязаны победой в такой превосходной степени. Но чем объяснить восхищение Черчиллем со стороны побежденных? Да и просто со стороны незаинтересованных, объективных зрителей? Поистине, «есть многое на свете, друг Горацио, что недоступно нашим мудрецам». Волшебная сила пропаганды, мощное инфернальное обаяние зла, человеческая потребность в поклонении, в сотворении (и вообще в наличии) кумиров, возвышающихся над серой массой людей заурядных…

Возможно, есть и другие причины, ускользающие от взгляда историка-материалиста. Но, так или иначе, все они объединяются в одном: в создании легенды о Черчилле, весьма далекой от действительности, что для историка, устремленного к правде, – само по себе вызов.

Я постарался ответить на него, как сумел.