Преступник

Пришла самая противная минута: оперативная группа покидала место преступления. Потерпевшие останутся в квартире, на затоптанном полу, среди развороченного белья и одежды, у опыленной порошком эксперта мебели — одни, после кражи, со своим настроением. Что им сказать на прощание? Заверить, что краденое отыщут? Что преступников поймают? Или пожелать спокойной ночи?

И когда все: следователь, Леденцов, эксперт, участковый инспектор, понятые — вышли, Петельников сказал Смагиным чуть неопределенное, чуть обещающее и поэтому чуть успокаивающее:

— Мы еще встретимся…

Октябрьский холодный воздух, городской шумок и уже вечерние окна других, необворованных квартир отстранили заботу. Леденцов распахнул дверцу машины.

— Товарищ капитан, вы утверждали, что на каждом месте преступления есть минимум одна загадка.

— Утверждал.

— Только не на этом. Кто-то искал деньги, чтобы скорее пропить.

— Тут не одна загадка…

— Какие, товарищ капитан? — не спросил, а распевно удивился Леденцов.

— Зачем он открывал шкафы и ящики?

— Искал купюры.

— А зачем открыл крупяные банки на кухне?

— Женщины и там прячут деньги.

— А зачем открыл кастрюли с супом?

Леденцов не ответил, уставившись на капитана своим упрямым и — от рыжих волос, что ли? — рыжеватым взглядом.

— А что он искал в чайнике с водой? — добавил Петельников.

2

Великоватый плащ с широким поднятым воротником и спортивная шапочка, натянутая почти на глаза, скрадывали человека до безликости, до какой-то завернуто-обернутой фигуры. Он стоял на последней лестничной площадке и слушал звуки уходящего утра. Их почти не было. В квартирах уже отшумела вода, отстучали спешные шаги и отхлопали двери. Лишь где-то внизу, на первом этаже, бессмысленно тявкала собачка.

Видимо, звуковой фон его удовлетворил: человек вытащил из кармана плаща медицинские перчатки и натянул на руки, отчего резина так истончилась, что стала прозрачной. Он оглядел три двери, выходившие на площадку, и выбрал среднюю. Казалось, человек поступает наобум. Случайная лестничная площадка, любая дверь… Но в его действиях была скрытая, лишь ему известная причинность: площадка выбрана на последнем этаже, где исключена ходьба жильцов из нижних квартир, дверь выбрана однозамочная и скорее всего не двойная.

Человек позвонил как-то необязательно, будто примеривался. И ждал так долго, что и спящий успел бы подняться. Второй раз звонил длиннее и настойчивей, но ответа ждал меньше. Третий звонок вышел небрежным, на всякий случай. И тогда у человека, словно выпав из рукава, оказалась грузная связка ключей. Он еще раз глянул вниз и подступился к замку…

Пошло другое время — долгое, тревожное. Ключи не подходили. Человек нервно скреб по металлу, оглядывался и примеривал следующий ключ.

Видимо, прошло минут двадцать, прежде чем замок согласно провернулся. Человек вздохнул и опустил теперь уже ненужную связку металла в карман, отчего плащ скособочило с заметной силой. Оставалось войти в квартиру. Но человек, широко распахнув дверь и все-таки проверив, нет ли второй, не вошел, а прикрыл ее осторожненько. И легко побежал вниз, на улицу.

К дому подступал низкий прозрачный скверик, разбитый в междомье: цветы, скамейки и кусты. Человек в плаще и спортивной шапочке выбрал место отдаленное, за кустом, который, заслоняя, не мешал уже редкими листьями видеть парадное. И все-таки человек еще прикрылся и газетой, изобразив читателя.

Наблюдавшему за ним лицу, будь таковое, могло бы показаться, что этот квартироотмытчик передумал, или испугался, или проверяет, не замечена ли его операция с дверью… Но домушник проверял другое: не поставлена ли квартира на сигнализацию, не подкатит ли сейчас милицейская машина? Впрочем, окажись в сквере опытный работник милиции — он бы задержал эту нелепую фигуру в сером безразмерном плаще с вставшим до макушки воротником, в спортивной шапочке, натянутой до носа, с газетой, закрывавшей то, что осталось от лица после шапочки. Видимо, этот замочник не знал проверенной криминалистами истины, что подозрительней всех выглядит сам преступник. Но если бы подъехала милицейская машина, он встал бы и шмыгнул за угол соседнего дома.

Через полчаса — достаточное время — человек в емком плаще встал, намереваясь идти в парадное, но оттуда выкатилась крохотная белая собачка, походившая на стриженого кота. Хозяйка-старушка поспевала сзади. Он переждал эту, чуть было не происшедшую, нежелательную встречу. И тогда вошел…

Крепко прижатая, уже не запертая дверь распахнулась легко, как от сквозняка. Он переступил порог, закрыл ее, мягко спустил замок и нащупал выключатель; при свете матового бра деловито вытащил газету, бросил на пол и тщательно отер ноги, чтобы не наследить. Убрав грязную бумагу обратно в карман и даже не оглядевшись, он прошел на кухню. Белая плита без единой кастрюли, вытяжка, пластиковые шкафы и шкафчики, большой холодильник, какая-то трехступенчатая люстра… Он принялся за дело.