Преступники. Факел сатаны

Когда бог знает откуда принесли Малую Энциклопедию, то Зерцалов, находясь на почтительном расстоянии, легко читал тексты любой страницы этой толстенной книги. Ему ничего не стоит прочитать буквы, находящиеся за его спиной, повернуть стрелку компаса вспять… И уж совсем удивительной была его способность на расстоянии гасить свечи в полутемном зале. Теперь у меня не было сомнений: на сцене настоящий колдун. Мне даже стало страшновато… Но Зерцалов тут же перешел к использованию своих чар во благо людей… Тех, кто чувствовал упадок сил, он заряжал дополнительной энергией и вызвал на сцену симпатичного парня лет 17–ти и вылечил его от заикания за несколько минут. А ведь врачи, по словам матери, бились над парнем годами, и все безрезультатно.

В зале находились и те, кто уже ранее бывал на сеансах Зерцалова. Он периодически приглашал их на сцену, и они рассказывали о своих прошлых недугах (экземы, швы, рубцы, тики, заикание, аллергии и т. д. и т. п.) и как под воздействием Зерцалова они освобождались от них. Рассказав о мисс Черноморья, у которой на гребне популярности вдруг выпали волосы на голове, Зерцалов попросил ее выйти на сцену. Когда зал увидел улыбающуюся, счастливую и действительно очень красивую голубоглазую блондинку с короткой стрижкой, то разразился такими аплодисментами, что казалось, стены не выдержат.

Что было, я не знаю. Выскочив из зала, я побежала за угол, где у подземного перехода до поздней ночи торгуют цветами. Купив три огромных букета алых роз и сложив их в один, я почти бегом вернулась в «Люкс–панораму». Но представление уже было закончено. Зал стоя приветствовал колдуна, исцелителя, пророка. Я бросилась к сцене. Желающие вручить цветы, получить автографы, поблагодарить или просто что–то спросить окружили Зерцалова плотным кольцом, и протиснуться было почти невозможно. Но Станислав Зерцалов каким–то образом увидел меня и мои отчаянные попытки пробиться сквозь толпу, сам бросился ко мне навстречу с протянутыми руками и словами «Наконец–то! Наконец…», смысл которых ни мне, ни другим не был понятен. Когда кольцо разомкнулось и мы оказались рядом, мое сердце от волнения готово было вырваться из груди. Протянув Зерцалову розы, я услышала: «Хочу встретиться». – «Когда?» – спросила я. «Завтра в ресторане «Девятый вал» ровно в двадцать ноль–ноль. Жду!».

Затихшая толпа после этих слов снова ожила, оттиснула, выдавила меня, увлекая Зерцалова куда–то в глубь сцены.

После этой встречи я живу словно во сне.

Почему мне кажется, что я уже где–то встречалась с Зерцаловым? Сгораю от нетерпения.

6 июня 1990 г.

Все, что было вчера днем, я не помню и не хочу вспоминать. Главное – наша встреча со Станиславом. Не скрою, когда я подошла к ресторану и увидела его с букетом роз неописуемой красоты, мои ноги подкосились и я едва устояла. Стоило Станиславу поцеловать мою руку, как ток чувственной дрожи пробежал по всему телу, не оставив в покое ни одной клеточки.

В ресторане нас уже ждали накрытый столик и стоявший рядом официант, готовый исполнить любое наше желание. Все говорило за то, что Зерцалова здесь знали и уважали. Да и как не уважать такого человека: красивого, тонкого, умного. Его эрудиция вначале просто подавила меня. Из его уст, как из рога изобилия, сыпались одна за другой цитаты из Сократа, Платона, Аристотеля, Гегеля, Фейербаха, Плеханова, Бердяева. Когда мы коснулись различий в подходах к религии, Станислав вновь сослался на Бердяева, а также на его книгу «Русская идея», где он писал, что русские каждую идею воплощают в плоть свою, о чем еще раньше говорил Достоевский. А вот что касается коммунистов, то они готовили свои теории для других, для масс, для рабочих и крестьян, а сами жили совсем иными законами по принципу – проповедуй воду, а сам пей вино.

Еще год назад я бы, наверное, испугалась таких слов, а сегодня их можно прочитать на страницах чуть ли не каждого журнала и газеты. И, может быть, потому мне захотелось перейти к другим темам, а если быть точнее, то мне не терпелось спросить Станислава – не пересекались ли наши пути раньше? Но я не решилась и откладывала этот вопрос для более удобного момента, ну хотя бы до танцев. Стоило мне подумать о танцах, как Станислав сказал:

– Я, вероятно, утомил вас своим разговором, а потому хотел бы пригласить вас на танец.

Узнав, что больше других я люблю танго – еще с детских лет, а может быть, эта любовь досталась по наследству от мамы–бабушки, Станислав едва заметным жестом пригласил официанта, что–то шепнул и сунул в его руку две или три сторублевых купюры. Уже следующий танец был наш. Оркестр заиграл танго, а солист запел «Тихий день угасал, подымался туман…».