Преступники и преступления с древности до наших дней. Гангстеры, разбойники, бандиты

Робин де Локсли сочетает в себе черты разбойника и рыцаря: он ни во что не ставит солдат принца Иоанна, захватившего трон «доброго короля» Ричарда. Два его заклятых врага — шериф Ноттингема, наместник принца, и приор бенедиктинского аббатства св. Марии, самого богатого в Йоркшире — Робин как бы выступает от имени крестьян и крепостных, которых нешадно эксплуатируют и церковники, и Хоряне, саксонские и норманские. При этом не случайно сам Робин — сакс. Как таковой, он является одной из главных фигур среди английских патриотов, вызывавших враждебность норманов, которых привел из Франции Вильгельм Завоеватель,[30] разбивший сакса Гарольда в битве у Гастингса в 1066 году.

Миф о Робине покоится во многом на представлении — чрезвычайно живучем в средние века — о короле, как покровителе простого люда. То, что мы узнаем о короле Ричарде, за отвагу в бою прозванном Ричардом Львиное Сердце, никак с этим не вяжется. Он был известен своей жестокостью но время крестовых походов, в частности при осаде Сен-Жан д'Акра в Палестине, когда он приказал вспороть животы нескольким тысячам пленников, чтобы отыскать у них во внутренностях драгоценности, которые несчастные могли проглотить в надежде сохранить их на будущее.

От континента к континенту. — М.: Терра, 1995

КАВАЛЕРЫ НОЖА И ТОПОРА

Казаки-разбойники

Такого плачевного положения, в каком застал Русскую землю юный царь Михаил, вступая на престол в 1613 г., не терпела она со времен первых татарских погромов. Враги беспощадно терзали ее и по окраинам, и внутри.

Внутри государства повсюду рыскали шайки лихих людей, разбойников, казаков, которые грабили все, что попадалось им под руку, выжигали деревни, беспощадно мучили, увечили и убивали жителей, вымогая от них последние крохи уцелевшего достояния. На местах прежних поселков встречались только пепелища; множество городов было выжжено дотла; Москва лежала в развалинах. Бесчисленные шайки разбойников были настоящей язвой Русской земли: не только сельчан, но и горожан держали они в постоянной тревоге, в томительном страхе… Промыслы и торговля совсем упали. Крестьяне во многих местах не могли даже собрать хлеба с полей и умирали с голоду. Крайняя, безысходная нищета давила народ. Одни теряли всякую бодрость, опускались, обращались в бродяг, нищих, ходили побираться по миру; другие начинали промышлять воровством, лихим делом, приставали к разбойничьим шайкам… Служилые люди и бояре тоже совсем обнищали. Обеднели они и духом. В Смутное время, при вечной тревоге, шаткости, насилиях, беззаконии и смене правительств, люди все больше и больше теряли чувства справедливости и чести, привыкали заботиться только о самих себе, мельчали духом, «измалодушествовались», как метко выразилась инокиня Марфа.[31] Трудно было правительству найти хороших, честных помощников: должностные лица бессовестно пользовались своею властью, теснили подчиненных, вымогали подачки, высасывали последние соки из народа.

Больших усилий стоила борьба с воровскими шайками, терзавшими повсюду Русскую землю; почти ни одной области не было, которая не страдала бы от них. Таких мук, какие терпела тогда Русская земля, по словам летописца, не бывало и в древние времена. Беспрерывно шли от воевод ужасные вести в Москву. «Крестьян жженых видели мы, — доносили из одного места. — больше семидесяти человек да мертвых больше сорока мужиков и женок, которые померли от мученья и пыток, кроме замерзших…» «Пришли к нам в уезд воры-казаки, — писал из другого места воевода к царю, — православных христиан побивают и жгут, разными муками мучают, денежных доходов и хлебных запасов собирать не дают…»

Сам царь со слов воевод жалуется, что «собранную денежную казну в Москву от воровства их (разбойников) провезти нельзя».

Действия этих воровских шаек доходили часто до возмутительного зверства. Одичалые и освирепевшие среди постоянных разбоев и душегубства злодеи нередко тешились мучением своих жертв: у иных из разбойников было обычною забавою набивать людям рот, уши, нос порохом и зажигать…