Преступники и преступления с древности до наших дней. Гангстеры, разбойники, бандиты

С Перфильевым дело было труднее, и мне помог благодетельный случай.

В то время Петроград еще не представлял такого образцового порядка, какой заведен теперь, особенно в отношении полицейском.

За паспортами следили слабо. Не только отдельные дома, но целые кварталы являлись притоном для всяких бродяг и проходимцев.

Поэтому нетрудно будет представить, какой задачею являлось разыскать хогя бы в столице этого Перфильева.

Но я храбро взялся за дело.

Прежде всего я обошел все известные мне притоны и подозрительные места и везде, где у меня были приятели (а такие среди воров и бродяг у меня были всегда), пообещал щедро наградить их за всякое указание.

Затем я установил наблюдения за будками № 9 и № 11 и также за всеми заставами.

Наконец, и сам, переодеваясь в разные костюмы, заходил всюду, где бывают воры, и смело заводил разговоры о пойманных «душителях», оканчивая их не без хвастливости:

— Ну, да не всех еще переловили! Сашка-то гуляет еше! Он задает еще трезвона!

Но на эту удочку никто не попадался, очевидно, не зная ни душителей, ни Сашки.

Я продолжал свои поиски, не теряя надежды.

И вот однажды, идя по Спасскому переулку, я прошел мимо двух самого последнего разбора проституток, из которых одна сказала другой:

— А Сашка опять в Стеклянном объявился! Вот башка!

— К матушке, чай.

— А то к кому же. Петька вчера навалился на него и кричит: донесу! А он как его шар-р-рахнет!..

«Сашка! Отчего это и не быть моему?» — тотчас мелькнуло у меня и, прикинувшись пьяным, я задел этих фурий.

— Пойдем, красавчик! — предложила одна из них.

— А што ж! — согласился я. — Коли пивка, я с удовольствием! — и через минуту я сидел с ними в сквернейшей пивной лавке и пил сквернейшее пиво.

Они спросили себе папиросок и стали дымить каким-то дурманом.

В такой обстановке притворяться пьяным ничего не стоило.

— Ты откуда? — спросила меня одна из «красавиц». — Может, с нами пойдешь? А? Ночлег есть.

Я замотал головой.

— Зачем? Я и так заночую! Мне не надо! Я выпить — выпью. Вот Сашку встречу, и еще деньги будут! Ну, пей!

— Сашку? Какого Сашку? — спросила другая.

— Перфильева. Какого? Его самого.

— Пойдем с нами, миленький, — ласково заговорила первая фурия. — Тебе у нас хорошо будет. И Сашку повидаешь.

— Сашку? — повторил я. — Большого? Рыжего?

— Его, его! — подхватила другая. — Пойдем!

— В оспе?

— Да, да, лицо все в оспинах! Ну идем!

— Не! — ответил я. — Сегодня не пойду. — Пьян. Спать пойду! — и, бросив на стол деньги, я вышел из пивной и, притворяясь пьяным, с трудом дошел до угла.

Там я оправился и быстро пошел домой, думая, каким образом мне изловить этого Сашку.

Что это он, я уже не сомневался, — но идти в Стеклянный флигель Вяземской лавры, куда мы даже обходом не всегда решались заходить, и брать оттуда Сашку — дело было невыполнимое.

Я решил выглядеть его днем и арестовать.

Для этого я взял с собой опять своих силачей и того же Ицку, и, переодевшись до неузнаваемости оборванцами, мы в пять часов утра уже были во дворе «лавры», против Стеклянного флигеля, и я зорко выглядывал своего Сашку.

Поднялись тряпичники и пошли на работу, потащились нищие, а там пошли рослые поденшики дежурить на Никольском или у пристаней, прошли наборщики. Двор на время опустел, а Сашки все не было.

— Сидит там и пьет, — пояснил Ицка.

Вдруг я увидел вчерашнюю знакомку. Я тотчас подал знак своим, чтобы они отошли, и подошел к ужасной женщине.

— Не узнала? — прохрипел я.

Она вгляделась и широко улыбнулась.

— Ах миленький! Ко мне? Пойдем, пойдем. Хозяйка чуланчик даст. Хо-о-роший…

— Некогда. Мне Сашку надо. Здесь он?

— Здесь, здесь. Сейчас с матушкой его видела.

— Поди повози его, — сказал я, — скажи ему, Мишка зовет… Мишка! Запомнишь? А там пить будем.

— Сейчас, сокол! В одну секундочку! — и она, шлепая галошами, побежала на лестницу.

Я быстро подошел к Иике и шепнул:

— Как махну рукой, хватать!

Он отошел к нашим силачам.

Я стоял вполоборота к лестнице, приняв осанку Мишки, и ждал с замиранием сердца.

Ждал минут пять и вдруг услышал визгливый голос своей дамы.

— Вот он, Мишка-то, иди к нему! Говорит, дело есть!

Я взглянул боком.

Огромный, рыжий, как медведь, растрепанный, на босую ногу и в одной холщовой рубахе, Сашка стоял на пороге крыльца в нерешительности.

Я сделал вид, будто его не вижу, а моя красавица, тащила его за руку.

— Иди, што ли! — кричала она. — Эй, Мишка!

Я обернулся и медленно двинулся, кивая головой.

Я шел с завязанным лицом, в надвинутом картузе, зная, что Мишка должен прятаться. Перфильев не мог увидеть сразу обман и, поддавшись на мою хитрость, пошел мне навстречу, но я не дал ему подойти.

Опытные помощники, едва он отодвинулся от двери, отрезали ему отступление и шли за его спиною.

Я махнул, и в то же мгновение 4 сильных руки схватили Сашку.

Он заревел, как зверь, и рванулся, но его снова схватили мои силачи и поволокли со двора.

— Ну, вот и встретились! — сказал я Сашке.

Он только сверкнул на меня глазами, а моя красавица, кажется, превратилась в соляной столб. Разинула рот, развела руками и в такой позе застыла.

Привод Александра Перфильева был моим триумфом.