Преступники-сыщики

Несмотря на поздний час, он сделал несколько звонков – один в такую даль, как Строббери-Хилл, где проживал некий помощник регистратора браков.

В одиннадцать часов того же вечера он позвонил в дверь симпатичного особняка на Лоуэр-Беркли-стрит. Его впустил очередной лакей.

– Вы мистер Гонсалес? Мистер Лезерсон еще не вернулся из театра, но он позвонил и попросил вас подождать в библиотеке.

– Весьма признателен, – с благодарностью откликнулся Леон, хотя благодарить лакея было не за что, поскольку телефонировал он сам.

Его с поклоном препроводили в богато украшенное святилище и оставили одного.

Не успел лакей выйти за дверь, как Леон оказался у письменного стола в стиле ампир и принялся быстро перебирать бумаги. Но то, что ему было нужно, обнаружилось на блоке промокательной бумаги и лежало перевернутое.

Письмо, адресованное виноторговцу, в котором содержалась жалоба на недостачу в партии шампанского. Он пробежал послание глазами – оно было недописано, – свернул его вчетверо и сунул в карман.

Столь же быстро и тщательно Леон обыскал выдвижные ящики стола: два из них были заперты, но средний оказался открытым. То, что он там обнаружил, заинтересовало его и заставило кое-что предпринять. Но едва Гонсалес успел закончить начатое, как снаружи раздался шум мотора, и, выглянув из-за шторы, гость увидел, что у дома остановилось авто, из которого вышли мужчина с женщиной.

Несмотря на темноту, он сразу же узнал ни о чем не подозревающего хозяина дома и успел с самым невинным видом устроиться на краешке стула, когда тот с побелевшим от ярости лицом ворвался в комнату.

– Что, черт возьми, все это значит? – пожелал узнать тот, с грохотом захлопывая за собой дверь. – Клянусь богом, я велю арестовать вас за то, что выдаете себя за меня…

– Вы догадались, кто на самом деле звонил. Это делает честь вашему уму, – улыбнулся Леон Гонсалес.

Его собеседник сделал глотательное движение.

– Зачем вы здесь?.. Полагаю, это имеет какое-то отношение к бедной женщине, которая сегодня сбежала из лечебницы для душевнобольных… Я узнал об этом перед тем, как отправиться…

– Так мы и подумали, судя по тому, что ваши шпики нынче вечером вновь оказались на дежурстве, – сказал Леон, – но они немного опоздали.

Его визави побледнел.

– Вы видели ее? – запинаясь, спросил он. – И она, вероятно, поведала вам какую-то небылицу относительно меня?

Леон продемонстрировал ему лоскут выцветшего постельного белья, вынув его из кармана.

– Вам знакома сия вещица? – осведомился он. – После кончины Марка Стамфорда на его простыне было обнаружено вот это. А вам известно, что эти маленькие рисунки могли быть сделаны его рукой?

Льюис Лезерсон ничего не ответил.

– Хотите, я скажу вам, что это такое? Это и есть его последняя воля.

– Вы лжете! – прохрипел Лезерсон.

– Его последняя воля, – мрачно кивнул Леон. – Вот эти три косых ромба – грубый набросок трех его поместий. А вот этот домик довольно удачно обозначает здание банка «Южный», а вот эти маленькие кружочки – деньги.

Лезерсон не сводил глаз с рисунка.

– Ни один суд не примет эти глупости в качестве доказательств, – с трудом выдавил он.

Леон оскалил зубы в безжалостной улыбке.

– Не примет и «awl», что значит «all», и вот эти четыре черточки, означающие «for», и имя «Margaret», и даже последнее «Mark»[3]? – поинтересовался он.

Лезерсон с усилием взял себя в руки.

– Дорогой мой, сама мысль об этом смехотворна – он собственноручно написал завещание…

Леон, встав, с грозным видом прервал Лезерсона.

– Он не умел писать! – воскликнул Гонсалес, и Лезерсон побледнел. – Он мог нарисовать вот эти символы, но не сумел бы начертать собственное имя. Если бы миссис Стамфорд увидела свидетельство о браке, то обратила бы внимание, что вместо подписи там стоит крестик, – и поэтому вы вставили в завещание чудесный пассаж насчет того, что она не должна пытаться официально подтвердить факт своего замужества… Именно потому и держали ее пленницей в Харлоу, дабы она не вздумала предпринять независимое расследование.

Внезапно Лезерсон метнулся к столу и выдвинул ящик. В мгновение ока в его руке оказался автоматический пистолет. Бросившись к двери, он распахнул ее и закричал:

– Убивают!

Резко обернувшись к застывшему Гонсалесу, прицелился и спустил курок. Раздался щелчок… и ничего более.

– Я вынул патроны из обоймы, – хладнокровно сообщил ему Леон, – и та маленькая трагедия, которую вы столь искусно разыграли, превратилась в фарс. Мне самому позвонить в полицию или это сделаете вы?

Полицейские из Скотланд-Ярда арестовали Лезерсона в тот момент, когда он садился на пароход в Дувре.

– С утверждением завещания могут возникнуть некоторые сложности, – заявил Манфред, читая отчет об этом деле в вечерних газетах, – но присяжным не потребуется много времени, чтобы определить нашего друга Льюиса туда, где ему самое место…

Немного погодя, когда они стали расспрашивать Леона – Пуаккар пожелал набросать психологический портрет преступника, – Гонсалес снизошел до объяснения.