Преступный мир и его защитники

Суд вызывает свидетельницу Констанс Краво. Собравшаяся публика с интересом разглядывает одну из француженок, послуживших косвенной причиной трагической смерти молодого князя.

Краво держится очень непринужденно, спокойно отвечает на вопросы.

Об обстоятельствах ссоры она сообщить ничего не может, но в словах Максимова, вырвавшихся у него при инциденте в вагоне, в настоящее время не видит чего-либо оскорбительного. Он говорил по-французски про какой-то «пансион», но слово это можно истолковать по-разному. Сам ли князь вступился в защиту дам или же по их просьбе, она не помнит.

Что касается того, что «дамы были навеселе», то до этого они действительно посетили какой-то ресторан, но пили нормальную порцию (в публике смех) и нисколько не были пьяны.

Доктор Зуев охарактеризовал подсудимого как хорошего человека, верного рыцарским традициям. Обнаруживается также, что Максимов во время сербской кампании был ординарцем у известного генерала Черняева.

Наконец все свидетели опрошены, и слово предоставляется товарищу прокурора, господину Новицкому.

Вначале он в общих чертах конулся истории дуэлей, подвергнув этот обычай резкой критике. В то же время он понимает, что может быть нанесена тяжкая обида, которую иногда не в состоянии удовлетворить обыкновенный суд. Но между Витгенштейном и Максимовым не было ничего подобного. Просто бестактность со стороны подсудимого и горячность князя привели к трагически закончившейся дуэли. Максимов вынудил Витгенштейна затеять этот поединок, за что покойный князь заплатил своей жизнью, покончив все счеты с правосудием. Максимов же является, безусловно, виноватым в этой печальной истории.

Обвинитель просил применить к Е. Я. Максимову наказание в виде заключения в крепости на срок от четырех до шести лет.

Следующим выступил защитник подсудимого. Присяжный поверенный Адамов представил суду данное дело с совершенно иной точки зрения.

Покойный князь Витгенштейн был представителем «золотой молодежи», беспечно прожигающей свою жизнь. Вина в его смерти лежит только на нем самом. Максимов только вышел на бой, и бой честный, одинаково опасный для обоих. Известный герой, храбрец, он не мог поступить иначе. Как офицер, он считал себя не вправе отказаться принять вызов, но до этого он со своей стороны сделал все, чтобы избежать дуэли. Суду остается только или вынести ему оправдательный приговор, или же ходатайствовать о царской милости. Дуэль — честный, равноправный поединок. Но если военный может безнаказанно убивать, то штатский отвечает за это перед судом. Где же здесь равноправие? Для государства должны быть одинаково дороги и честь военного, и честь простого гражданина.

«Как защитник, как юрист и как гражданин, я думаю, что Максимов должен быть оправдан», — закончил свою речь Адамов.

Последнее слово предоставляется подсудимому. Но от волнения он ничего не может сказать.

Присяжный поверенный Адамов от его имени заявил, что обвиняемый ищет не милосердия и не смягчения своей участи. Он ищет только правосудия.

После продолжительного совещания Санкт-Петербургский окружной суд признал Е. Я. Максимова виновным в участии в поединке, вызванном, однако, не им, и приговорил его к заключению в крепость на два года.

Вместе с тем ввиду чрезвычайных обстоятельств этого дела окружной суд постановил ходатайствовать через министра юстиции пред Его Императорским Величеством о полном помиловании осужденного.

Е. Я. Максимов был высочайше помилован. В русско-японскую войну в чине подполковника он отправился на Дальний Восток и в первом же сражении под Мукденом пал геройской смертью.

ПОЖАР НА ДАЧЕ КРАЕВСКОГО

В 1901 г., 15 июля, в Озерках был устроен большой «праздник цветов», привлекший многочисленную публику. В организации этого праздника принимал участие председатель Парголовского добровольного пожарного общества присяжный поверенный М. К. Адамов при содействии членов Санкт-Петербургского велосипедно-атлетического общества провизора Э. Ф. Краевского и А. А. Ведерникова. Гулянье закончилось поздно вечером раздачей призов участвовавшим в процессии праздника, причем главный приз был присужден жене провизора, Марии Краевской, за выезд «Орлеанской девы». Остальное время до рассвета Э. Ф. Краевский провел в Озерковском саду, где на сцене шли «Рабыни веселья», и после обильной попойки с знакомыми вернулся на свою дачу, расположенную в местечке Шувалове, только в пятом часу утра. Несмотря на позднее время, жены его еще не было дома. Оказалось, что она в ту же ночь поехала кататься с двумя кавалерами, брандмейстером пожарной дружины и его помощником.

Сильно опьяневший провизор вошел в свою комнату в верхнем этаже дачи и вскоре заснул как убитый. Проживавший на этой же даче Ведерников вышел на террасу и стал поджидать кассира Озерковского сада, который в это время подсчитывал в гостиной Краевского расходы по устройству цветочного праздника.