Преступный мир и его защитники

Несмотря на все свои разнообразные похождения, Коссацкий все-таки своей бывшей сожительницы и ее детей не бросал и постоянно снабжал их разными подложными документами. В этих документах он именовал Орловскую то своей женой, то вдовою не существовавшего никогда землемера Коссацкого. Под последней фамилией Орловская в последнее время проживала в Риге, а сын ее служил под фамилией Коссацкого писцом в канцелярии 2-го уголовного отделения рижского окружного суда.

В конце концов, самозванство Иосифа Коссацкого разоблачилось, и он предстал в качестве обвиняемого перед санкт-петербургской судебной палатой.

Дело это слушалось в г. Риге осенью 1901 года и привлекло многочисленную публику.

Подсудимый — высокий, пожилой человек, с проседью — сознался только в подделке документов.

По словам свидетельницы В. Орловской, она вступила в любовную связь с Коссацким в 1872 году.

— Мы жили с ним вместе, в одной квартире, — объяснила она. — Заработки были малые; мы очень нуждались, хотя я и не гнушалась никакой черной работы. Первые двое детей были записаны в метрические книги как законные наши дети, причем я именовалась законной женой. Я хранила у себя печати и бланки разного рода, которыми Коссацкий пользовался для различных целей. Потом бланки я сожгла, а печати передала ему. Он выдавал фальшивые документы мне и нашим детям. Затем он женился и прислал мне из Богородска удостоверение, подписанное им, как мировым судьей, с его судейской печатью, о том, что будто бы я его законная жена. В 1887 году я без ведома Коссацкого переехала в Ригу для помещения детей в приюты и учебные заведения. Ввиду необходимости прописки в полиции вида на жительство, которого я не имела, я уведомила Коссацкого письмом о своем затруднительном положении, и он вручил мне четыре документа: один на имя вдовы землемера Николая

Коссацкого и три свидетельства, где удостоверялось, что наши дети произошли от какого-то землемера.

— Вот я и сделал вам виды, — сказал он при этом.

— Да ведь бумаги не настоящие! — боязливо заметила я.

— Молчи, иначе нельзя, — возразил он. — Сиди смирно. Называй себя вдовой. Никто спрашивать не будет, и все будет хорошо.

Уходя из квартиры перед отъездом в Митаву, он еще раз повторил: «Сиди смирно. Мне лучше будет и тебе тоже».

Не видя никакого исхода из своего положения, я прописывалась по подложным видам и своих детей поместила сначала в Мариинский приют, а затем и в учебные заведения.

Товарищ прокурора. Почему же вы не заявляли о преступлениях Коссацкого?

В. Орловская. Я была в постоянном страхе, и у меня не раз являлось желание пойти к губернатору и заявить обо всем. Однажды я сказала об этом и Коссацкому. Он ответил: «Если скажешь, я застрелюсь, а ты будешь нищая, да еще с подложными документами».

Интересно было также показание владельца Аренсбургской банкирской конторы, г. Papa.

Свидетель вел денежные дела с Коссацким приблизительно около пяти лет. Первоначально Коссацкий обратился в банкирскую контору с просьбой одолжить ему денег для поездки в Ригу. Так как он оказался исправным плательщиком, то г. Рар охотно вел с ним дальнейшие денежные дела. Деньги в контору вносились разными волостями на имя Коссацкого, но своего личного счета он не имел. Дела велись на большие суммы. Свидетель делал переводы денег на разные рижские магазины по просьбе Кассацкого и выдавал самому Коссацкому более или менее значительные денежные суммы. Деньги же эти погашались теми суммами, которые по приказанию Коссацкого различные волости вносили в банкирскую контору.

Переводя по указанию Коссацкого платежи разным лицам, банкир не имел никаких сведений о том, за что именно производилась уплата денег; равным образом не было известно, какими именно волостями и в каком количестве будут внесены деньги на погашение произведенных платежей. Крестьяне аккуратно вносили деньги указанными Коссацким суммами, и он часто брал у банкира авансы.

В общем, многочисленными свидетельскими показаниями бесспорно подтверждалась виновность подсудимого.

Основываясь на судебном следствии, товарищ прокурора Ф. К. Бом поддерживал обвинение против Коссацкого.

Защищали подсудимого присяжные поверенные С. П. Марголин и В. Е. Беккер.

Речь первого из них касалась всех предметов обвинения.