Преступный мир и его защитники

Обвиняемые держались на суде спокойно и с апатичным видом прислушивались к свидетельским показаниям.

Старший из них — Иван Лукин, тридцати семи лет, с хладнокровным, жестким выражением лица, обрамленного небольшой русой бородкой.

Павловский представлял собою обычный тип фабричного молодого парня, хорошо знакомого со столичными соблазнами. Одно время он работал на Невском судостроительном заводе, но затем оставил службу и перешел на квартиру к Лукину. Кроме убийства мальчика, он обвинялся еще и в краже со взломом.

Третья подсудимая — Анисья Иванова — женщина лет за тридцать, с острыми чертами лица. С Лукиным она уже давно сошлась и имела от него четырех детей.

На вопрос председательствовавшего С. И. Павловский подтвердил свое объяснение относительно убийства мальчика; остальные же двое подсудимых решительно отказались признать свою виновность.

Свидетельские показания, в общем, были неблагоприятны для Лукина. По словам знавших его лиц, он очень вредно влиял на окружавшую его молодежь и считался руководителем многих мелких краж. Занимаясь хищением чужого имущества, он не брезговал в то же время прибегать и к шулерству, обыгрывая попадавшихся на его удочку простаков.

Особенно интересным явилось показание крестьянки Каблановой — бабушки убитого мальчика.

По ее словам, исчезнувший внук еще до обнаружения преступления привиделся ей во сне и сказал: «Бабушка, молись не за здравие, а за упокой, — я у Лукина убит и в мусор зарыт». Этот странный сон вскоре еще раз повторился.

К ее ужасу, вещий сон не замедлил подтвердиться, и несчастный мальчик действительно был найден убитым.

Со своим отцом мальчик вообще не ладил, и несладко ему жилось в семье. По показанию одной свидетельницы, мачеха мальчика как-то говорила даже: «Не найдется ли мазурик, который бы за пятьдесят рублей убил Миная?» Недолюбливая пасынка, она нередко отказывала ему в куске хлеба, а отец жестоко бил его.

После продолжительного совещания присяжные заседатели, оправдав Анисью Иванову, признали остальных двух подсудимых виновными в убийстве мальчика, без предварительного соглашения, и заслуживающими снисхождения. Кроме того, Павловский был признан виновным и в одной краже со взломом.

Резолюцией суда они были приговорены к лишению всех прав состояния и к ссылке в каторжные работы: Иван Лукин — на пятнадцать лет и Сергей Павловский — на шесть лет и восемь месяцев.

ПОДДЕЛКА АККРЕДИТИВОВ

В 1900 году, летом, банкирский дом Вавельберга в Петербурге получил из-за границы извещение об уплате по его аккредитивам берлинским банкирским домом Мендельсона и К⁰ и германским банком 40 000 марок какой-то Ольге Барановой.

По проверке книг оказалось, что никакого счета на имя Барановой в конторе Вавельберга не было, и, следовательно, предъявленные за границей аккредитивы были подложные. Подозрение в преступлении пало на служившего у Вавельберга брауншвейгского подданного Густава Лихтенштейна, который вел аккредитивную корреспонденцию, и бланки аккредитивных писем при отсылке за границу проходили через его руки.

Получая в месяц 100 рублей жалованья, он вел сравнительно широкую жизнь, играл в клубах, понаделал долгов, и зимой 1899 года, по иску портного, на его жалованье был даже наложен арест.

В начале 1900 года Лихтенштейн познакомился с француженкой Юлией-Марией Жаке и вступил с нею в близкие отношения.

Француженка в это время не имела определенных занятий и, квартируя в меблированных комнатах, жила, по-видимому, на средства Лихтенштейна. Тем не менее она нуждалась в деньгах и, занимая однажды 5 рублей у артистки «Альказара» Арлеты Альмес, откровенно призналась, что ей нечего есть. Наконец, она принуждена была обратиться за помощью во французское посольство и благотворительное общество. Ей выдали 25 рублей для уплаты за квартиру и билет 3-го класса до Парижа. Однако француженка, бывшая беременной, продала кому-то этот билет, объяснив артистке Альмес и содержательнице комнат Жолнирович, что ей нужно ехать не в Париж, а в Берлин для получения денег Лихтенштейна.

Сам же Лихтенштейн говорил своим знакомым, что Жаке собирается ехать из Петербурга в провинцию на место гувернантки.

В мае 1900 года Густав Лихтенштейн уволился из конторы Вавельберга, а 14 июня француженка выехала за границу, предупредив Альмес, что вышлет на ее имя 500 рублей для Лихтенштейна.

Через два дня после этого в Бреславский учетный банк, в Берлине, явилась дама лет тридцати, прекрасно говорившая по-французски, и, назвавшись Ольгой Барановой, предъявила к оплате аккредитив банкирской конторы Вавельберга от 2 июня на 25 000 марок.

Усомнившись в подлинности аккредитива, директор банка отказался выдать деньги. Но банкирский дом Мендельсона и К⁰ и германский банк поддались обману и выплатили по аккредитивам 25 000 и 15 000 марок.

В тот же день незнакомка просила банкирский дом Дельбрак, Лео и К⁰ в Берлине перевести по телеграфу 500 рублей в Петербург на имя Арлеты Альмес.