Преступный режим. «Либеральная тирания» Ельцина

Зачитывая вердикт Конституционного суда Российской Федерации, Валерий Зорькин был суров, бледен и бесстра­шен. Это усиливало эффект произносимых им юридических обобщений. Все понимали, что с этой минуты Ельцин навсе­гда теряет свою легитимность. Приговор Конституционного суда страны — это такое решение, которое принципиально не может быть опротестовано, отменено и не выполнено — нет ничего выше этого приговора. Это никогда не оспари­вается ни национальным, ни международным правом нигде в мире. Но в России — все можно, потому что право нару­шается прежде всего носителями высшей государственной власти. Отсюда — истоки криминализации государства и коррупция.

После основательной дискуссии на экстренной (VII) сес­сии Верховного Совета был принят следующий документ.

Председатель Верховного Совета Российской Федерации Р. И. Хасбулатов

Другой документ, принятый Верховным Советом, обес­печивал переход президентских функций к вице-президен­ту как и.о. Президента Российской Федерации.

Далее, Верховный Совет принял решение о немедленном созыве X Чрезвычайного Съезда народных депутатов с по­весткой дня «О политической ситуации в Российской Фе­дерации, сложившейся в результате антиконституционного переворота, осуществленного Ельциным».

Этот съезд был также созван в изумительно короткий пе­риод времени, буквально через день...

Съезд начал свою работу 23 сентября в 10 утра, де­путаты все прибывали и прибывали... Обстановка в стране быстро накалялась. Никаких попыток переговоров с руко­водством Верховного Совета ни Ельцин, ни Черномырдин не предпринимали, хотя в мемуарах они ссылаются на эти свои инициативы. На мои попытки связаться с ними, пере­говорить — никакой реакции. Все виды связи, уже ночью 21 сентября, у меня были отключены так же, как и во всем Белом доме. Жизнь здесь, в Белом доме, закипела необыч­ным образом, напоминая августовские дни 1991 года.

С одной стороны, обстановка выгодно отличалась от тех событий — мы сумели немедленно, в точном соответствии с Конституцией, собрать парламент, дать оценку событиям, включая оперативно вынесенное решение Конституционно­го суда, в соответствии с которым отрешение президента от должности принимало абсолютно законный характер, безу­пречный с любой точки зрения. Поддержка наших дейст­вий была очень широкая. Несмотря на отключение каналов связи, мы через московские районные Советы, в частности Краснопресненский районный Совет, разные учреждения и организации, имели связи с регионами. Знали, что регио­нальные органы власти везде проводят экстренные заседа­ния Советов для обсуждения одного вопроса — о полити­ческом положении, сложившемся в Российской Федерации в результате государственного переворота, совершенного Ельциным. Документы Президиума Верховного Совета с повесткой дня для обсуждения мы переслали в регионы — в республики, области, края и округа для обсуждения.

Но, с другой стороны, по сравнению с событиями 21 ав­густа 1991 года, я видел, что «противник» другой, он — бес­пощадный, безжалостный, маниакально одержимый же­ланием удержать власть, жестоко расправиться с Парламентским Сопротивлением. Он уже привык к крови, буквально жаждет ее (примеры: события в Ингушетии, из­биения в «Останкино» в 1992 году и 1 мая 1993 года — в центре Москвы), сросся с организованной преступностью, готов использовать самые грубые и жестокие провокации. Поэтому я предвидел, что наше сопротивление будет труд­ным, допускал возможность поражения. И прямо сказал об этом уже на первом брифинге для журналистов в 22 часа 21 сентября...

«О политическом положении в Российской Федерации в связи с государственным переворотом, совершенным президентом Б.Н. Ельциным»