Пресвитерианцы. Вторая армия

«Перебежчики?» — щурился адъютант, пытаясь разобраться в ситуации. Пока было непонятно, потому что казалось, что кое-где в этой людской массе еще идет бой.

Гванук велел своим людям укрыться за зданием, чтобы, не привлекая внимания, дождаться всей роты. Но, с другой стороны, выбивать врага с укреплений нужно, как можно скорее. Все-таки к ним снизу поднимаются подкрепления. Если честно, уже сейчас врагов наверху было так много, что всего одной роты (даже Головорезов!) маловато для сокрушительного удара.

«Но Дуболомов ждать точно некогда!» — лихорадочно соображал Гванук, не находя идеального решения.

— Глянь-ка туда, командир! — бросил негромко ротавачана, протягивая руку влево.

От того, как легко и без подначивания он сказал «командир», у Гванука на сердце резко потеплело. «Командир» проследил за рукой: вдали, дальше к западу, на недостроенной каменной башенке кипел бой. Вернее, кипел вокруг нее, а с площадки нападающих активно поливали стрелами.

«Есть верные! — обрадовался юноша. — Держатся еще! Вот с ними мы точно сможем сбросить врага».

— Строй роту колонной — пробиваемся к башне! — коротко приказал он. — Отбиваем тамошних Щеголей и вместе атакуем северян… А! Еще оставь тут пару парней. Пусть встретят Дубовую роту и передадут приказ: найти удобную защищенную позицию и начать обстрел нападающих. Пусть пока действуют по своему усмотрению.

Покончившие с авангардом Оучи Головорезы кинулись вслед за своим маленьким «генералом». На этот раз Гванук не собирался оставаться в тылу и ревниво следил за тем, чтобы гренадеры его не обгоняли.

А под башней шла нешуточная схватка. Копейщики Щегольского смогли выстроить стену дощатых щитов и успешно сдерживали наседающих самураев. А сверху тех нашпиговывали стрелами лучники. И делали это успешно. Гванук опять обратил внимание, что нападающие почти не имели доспехов.

«Они же по стене карабкались! — осенило вдруг его. — Руками и ногами — ради внезапности. Вот и скинули то, что мешало… Ну, так поделом же им».

Закованные по самые брови Головорезы ворвались в самурайскую голоногую и голопузую толпу и принялись сеять смерть. Гванук и сам обагрил кровью свой меч, правда, не знал: насмерть завалил седого мечника или только ранил. Это бой, а не поединок. Видишь врага — бей. И беги дальше!

Обороняющиеся, завидев помощь, тоже усилили натиск. Раздались отрывистые команды: Щеголи опрокинули доски щитов и ринулись в наступление. Зажатые с двух сторон самураи тоже не сдавались. Копья, мечи, булавы — всё мелькало, гремело, стучало, смешиваясь с воплями боли и ярости.

Шлем наползал Гвануку на лицо, но даже поправить его не было времени. Только бей или отбивай. Чисто по звуку он понимал, что дерущиеся Щеголи уже близко. Но даже близко — это еще не здесь.

Просто здоровенный (и опять же, полуголый) самурай с двух рук из-за плеча рубанул по Гвануку какой-то страшной железякой. Нет, серьезно, этот тонкий изогнутый меч был, наверное, с рост самого здоровяка! И уж точно длиннее юного адъютанта. Гванук принял удар на свой меч, но просто не смог его сдержать. Оружную руку отбросило, а стальная полоса остатками сил ударила по доспеху. Даже этих остатков хватило, чтобы Гванук упал на колени. «Крошка-генерал» еще только восстанавливал равновесие, скрипя зубами от боли, а здоровенный меч уже взлетел ввысь для нового удара.

И тут хищное острие тати выглянуло из груди здоровяка. Голый самурай замер, выронил из рук великанский меч и завалился набок.

— Привет, О! –радостно выкрикнул нежданный спаситель.

Полковник Щеголей Мочитомо Кикучи.

Он спешно вытащил оружие из поверженного тела и выставил его перед собой.

— А мы тут вас уже заждались!

«Кикучи? — моментально покраснел Гванук. — Он… меня спас?».

Рука с мечом, и так безмерно уставшая от рубки, задрожала и едва не выронила оружие. По счастью, кругом было еще немало врагов, чтобы позволить себе страдать от стыда.

«Как-нибудь потом» — приказал себе Гванук, но прямо в глаза полковнику Щеголей не смотрел.

— Выводи и строй людей, полковник Кикучи, — крикнул он мужу своей тайной возлюбленной. — Будем очищать стену от врагов.

Мочитомо зычно прокричал команды на ниппонском. Гванук все-таки решился на важный вопрос:

— Было предательство?

Разгоряченный боем полковник вмиг осунулся.

— Да…

— Много?

— Не знаю. Может быть, сотня. Нападавшие точно знали, к какому участку стены надо выйти, куда лезть. Спелись, гады! И с кем? С подлыми Оучи!

Головорезы и Щеголи не успели подготовиться к атаке — широкой волной на них бросились самураи. Здесь было уже гораздо больше одоспешенных воинов — бой завязался не на шутку. В какой-то момент начало казаться, что придется отходить в башню уже всем…

Но тут в стороне раздался громоподобный ружейный залп!

…С Дуболомами стену зачистили довольно быстро. Отбили еще несколько групп Щеголей, которые не сдавались и продолжали бой. Ситуация в этом полку сложилась печальная: навскидку, без убитых, раненых и предателей, в строю оставалось не более половины от утреннего состава.

Тяжело далась Щегольскому полку их первая битва.