Пресыщенность ядом

- Ничего не говори. Всё это неправильно, плохо, я иду наперекор отцу, всем… эта ситуация ужасна, но они смогут её разрешить. Это так больно, принимать это противно, мы никто для них – мусор. Но по-другому никак, всё слишком далеко зашло. Слишком.

С этими словами она быстрым шагом направляется в мою комнату, я слышу, как открываются дверки шкафа, иду следом. А она уже забрасывает мою одежду в чемодан.

- Возьми всё необходимое. Сейчас, - убегает в гостиную, - держи, - протягивает деньги по возвращении, - здесь должно хватить на первое время. Эля, ничего не говори отцу, слышишь? Ничего! Я расскажу сама, чуть позже всё ему расскажу.

- Хорошо, - киваю, сжимаю рублёвые купюры в кулак.

- И звони мне, обязательно звони.

- Ладно.

- Они всё уладят?

- Наверное, - пожимаю плечами, - думаю, да, - говорю более твёрдо.

- Это хорошо, да, это хорошо, - делает шаг назад, - собирайся.

Мама закрывает за собой дверь, оставляя меня одну посреди комнаты с развороченным шкафом и открытым чемоданом.

Утром мы вместе с ней, пока отец спит, спускаемся к присланной машине, я дрожащими руками обнимаю маму, подмечая, что в моей жизни всё всегда было наперекосяк.

- Доченька, всё будет хорошо, - целует в щёку, - хорошей дороги и мягкой посадки.

- Спасибо.

Водитель открывает дверь, и я сажусь в кожаный салон, душу рвёт на части, я сбегаю. В очередной раз я сбегаю от проблем. Почему я такая? Слабая, мелочная, вечно жалеющая себя. Почему я не умею быть сильной, уверенной в себе?

Иду по трапу самолета, в голове пустота, я настолько выдохлась морально, что на мыслительную деятельность просто не хватает энергии. Бизнес-класс не вызывает интереса, мне всё равно, я подавлена, а ещё я думаю о Дане… если бы не всё это, мы бы встретились? Наверное, нет. Насмешка, злобная насмешка судьбы.

Лондон встречает меня дождём, проливным, холодным. Тучи сгустились над городом, как и над моей головой, в частности. Дорога кажется нескончаемой, а город не радует своим великолепием, я полжизни хотела побывать в этой прекрасной столице, а когда оказалась, чувствую полнейшее равнодушие.

В апартаментах, куда меня привозят, я чувствую себя потерянной и одинокой. Глянцевые поверхности не прельщают, огромный мансардный балкон не кажется красивым. Груз, лежащий на душе, не дает покоя, всё здесь такое чужое, как и я сама.

Принимаю душ и впервые за последний год включаю телевизор, хорошо, что здесь есть русские каналы, видимо, кто-то позаботился и об этом. Впервые за эти дни я решаюсь позвонить Данилу, но телефон абонента заблокирован. Такого номера больше нет.

- Наверное, это всё, - говорю в пустоту комнаты.

Шум телевизора и громкие капли дождя лишь подкрепляют атмосферу моей разбитости.

***

Вечерний Лондон невероятно красив, и даже дождь не в состоянии изменить это впечатление. Я гуляю в центре и стараюсь насладиться этим доступным мне уединением. Просто брожу по улочкам, иногда всматриваясь в достопримечательности, а иногда вновь проваливаясь в своё отчаяние.

Не знаю, когда это произошло, в какой именно момент, но чем больше времени проходит, тем острее я ощущаю его отсутствие. Начинаю скучать. Постоянно анализирую пройдённое нами и понимаю, что погорячилась, точнее не так. Я была вправе злиться, я и сейчас имею на это право, только вот теперь оно мне не нужно. Наверное, это больше похоже на психическое расстройство, и, если обо мне так подумают, я явно не обижусь, но мне кажется, что я простила. Да, наверное, прочувствовав на себе весь ужас ещё раз, я поняла, что всё произошедшее было нужно мне лично. Этот скандал словно обнулил счётчик, дал понять, что нет чёрного и белого, цвета жизни многогранны.

Убрав волосы с лица и ощутив кожей очередной порыв лёгкого ветерка, я присела на лавочку, обычную лавочку, и устремила взгляд вдаль. Толпы людей с фотоаппаратами, милые влюблённые пары, семьи, одиночки - все они собрались в этом городе, чтобы открыть для себя что-то новое или же пройтись по давно изученным и привычным улицам. Вечер плавно перешёл в ночь, а я не спешила домой, вспомнилась мама. Я жутко по ней скучала, мы созвонились сразу по моему прилету, и я слышала в её голосе те же нотки, что и в своём, мы с ней так связаны и очень чутко чувствуем друг друга. Эти мысли сразу сменили картинки больничной палаты, измученные лица родителей, фантомные боли и вечно мерещащийся огонь.

Кажется, это было так давно и в то же время словно вчера. А потом всё изменилось, появился Доронин, он вошёл в мою жизнь широким, хозяйским шагом, ломал мои представления обо всём вокруг, вынуждал проникнуться им. И я прониклась, потеряла голову, я так мало говорила с ним о чувствах, думала. Молчала, а теперь жалею. Наши с ним отношения больше похожи на спектакль без слов. Мы лишь чувствовали, обжигались, обожали, но продолжали молчать.

Никто из нас, наверное, так и не осмелился сказать о самом главном, и это не банальное «я тебя люблю», вовсе не оно.