Претендент

Здание «Неотека» не обладало скандальной славой, как небоскрёб Аон-центра, чья полная переоблицовка через двадцать лет после строительства стоила половину затраченных на его возведение денег. И всё же та высотка на Мичиган-авеню была хорошо известна Элис, потому что соседствующий с ней небоскрёб тоже имел название. «Тринко» — здание корпорации Мэтта Крайтона, возвышалось над остальными этажей на двадцать и выглядело так же солидно, как и его хозяин. Изнутри, кстати, тоже: во время приготовления к его свадьбе с Мэри у Элис была возможность несколько раз убедиться в этом воочию.

Казалось бы, что нового можно придумать из стекла и бетона, и всё же всякий раз, когда железный остов возводящегося здания начинал обрастать стеклянными мускулами, людская фантазия поражает. Умение увидеть не только каким будет строение, но и его перспективу — как оно впишется в окружающий пейзаж, как будет гармонировать с уже существующими собратьями, — не может не впечатлять.

Здания — те же люди. Со своей историей, прошлым и будущим. Со своими взаимоотношениями с окружающими, будь то сам Город или всего лишь квартиросъёмщики, его населяющие. Потому Элис и любила свой квартал: малоэтажные дома с высокими лестницами, живописными зелёными двориками и небольшими кафе, не представляющими интереса для сетевых гигантов.

Мир Мэтта и Николаса был другим, но всё же Мэри удалось в него вписаться. И у неё это получится. По крайней мере, ради Лукаса она сделает для этого всё возможное.

Её мальчик души не чаял в своём новом друге. После выздоровления прошло чуть больше двух недель, и Ника в жизни Лукаса стало в разы больше.

Во время болезни не было ни дня, чтобы он не дал о себе знать. Если не звонил, то писал сообщения. Если не писал сообщения — присылал подарки. Элис даже пришлось намекнуть, что ежедневное Рождество в жизни четырёхлетки чревато эмоциональным диатезом.

К её удивлению, Ник спорить не стал. Он вообще вёл себя образцово-показательно, как отставленный супруг, с которым она рассталась без претензий с единственным на двоих желанием облегчить нелёгкое бремя развода для их единственного ребёнка.

Единственный ребёнок был счастлив. Элис, в принципе, тоже, видя с какой радостью сын встречает их гостя. Для неё Ник всегда приносил цветы, для Лукаса — пакетик вишнёвого маршмэллоу. Элис не мешала их общению, уходила на кухню готовить или спускалась в магазин, разребать накопившиеся дела. Нику она доверяла. Не совсем его понимала, но всё же доверяла.

Ничего «сложного» в их повседневности не было. Разговоры всегда касались либо Лукаса, либо кого-то из её семьи. О своей Ник почти не рассказывал. Это дало Элис повод сделать вывод, что идею знакомства с родителями он отбросил, приписав её к разряду «сложностей», что, вероятно, и к лучшему — меньше душевных травм для той и другой стороны.

И всё же, оставаясь наедине с собой, девушка всё чаще начинала задумываться, что была бы не прочь кое-что «усложнить». В какой области — неважно. Важно, чтобы она вышла за границы Маленькой Италии. Мешало воспоминание о доме Ника и о первом впечатлении, которое сам Ник на неё произвёл. Теперь же его идеальность одновременно успокаивала и нервировала.

И всё же никакой фальши в его отношениях с сыном Элис не чувствовала. Наоборот, даже чуточку завидовала Лукасу, вспоминая, как в этом возрасте боролась за внимание родителей.

Какие успехи могут быть у маленького ребёнка? Красиво нарисованная картинка? Чистая тарелка и ровно сложенная одежда? Мелочи, что осложняют детскую жизнь правилами и требуют похвалы, когда эти правила исполняются. Сейчас детские заботы вспоминаются, как досадные, и отмалчивание матери уже не кажется таким обидным, когда понимаешь, что в день у неё таких картинок могло быть больше четырёх. Однако обещание, данное самой себе, Элис исполняла: не было ничего важнее синих треугольников и кругляшей на зелёном фоне, изображающих их с сыном на прогулке. Её кругляш был больше и имел вокруг ответвления из чёрных и жёлтых палок — распущенные волосы и серёжки.

На последнем рисунке к их треугольникам присоединился третий. С ещё большим кругляшом и нимбом в виде бело-красного облака.

Себя и бейсбольный мяч Ник «узнал» сразу. Два плюсика ему в карму — за рисунок и за бейсбол.

Та первая игра, на которую он прислал им билеты, Элис понравилась. Даже очень и очень понравилась. Поначалу, конечно, не удалось избежать сравнения с тем, как это происходило у неё с Аланом: проход на стадион, предматчевое шоу, сама игра. Обычно он приводил её в такую же ложу и оставлял с закусками и пивом пока сам общался с коллегами, часто вовсе не следя за игрой. Элис же больше интересовали болельщики, чем то, что происходило на поле. Чужие эмоции доставляли ощутимое удовольствие, в отличие от удачных хоум-ранов, определить которые она ни за что бы не смогла.

На самом деле, сейчас происходило то же самое. Раны, флайауты, страйки — переменные остались те же, изменилось само уравнение.