Претендент на царство

Думалось мне о том, что после 1917-го года большевики почти отлучили народ русский от Церкви, но после 1991-го переродившиеся их наследники второпях, скопом бросили народ на произвол судьбы, как бы вернули в церковное лоно, а сами, алкая, ринулись рьяно к Мамоне…

И вот опять на наших просторах вереницы паломников, и даже калик перехожих; и опять православная Русь, по крайней мере, часть её, кочует по святым местам в поисках правды, справедливости; и опять молитвенно просит заступничества, вожделённо ждёт царя-батюшку или ищет вождя-мессию… И виделась мне во множественных очах — то умильно благостных, то истово сверкающих, то смиренных, то искрящихся нетерпением единственная мольба: «Дай, Господи!.. дай народу русскому!.. дай прозреть!.. силу духа дай!.. чудо исцеления!..»

В Троицком соборе, где почти шестьсот лет покоится рака со святыми мощами преподобного Сергия Радонежского, нескончаем поток православных. Ежедневно — и в будни, и в праздники — с раннего утра и до позднего вечера здесь совершаются молебны с акафистом во славу великого заступника Земли Русской перед престолом Божьим.

Нередко я подолгу задерживался в лампадно-свечном полумраке поколениями намоленного храма, особенно перед иконой Живоначальной Троицы, слушая изумительное псалмопение, и в счастливом удивлении наблюдал как велико число молящихся, как страстно, как волнительно они сосредоточены, прикладываясь к святым мощам Преподобного…

И сам я был строго сосредоточен, скуп в своих мыслях. Прикрывая глаза, в яви видел коленнопреклонных воинов во главе с великим князем московским Димитрием Иоанновичем. Все они — младшие князья, воеводы, дужинники — прибыли в Троицкую обитель за святым благословлением на решительную битву с полчищами Мамая. И, воодушевляя воинство, угодник Божий Сергий говорил, обращаясь к великому князю: «Иди небоязненно! Господь поможет тебе на безбожных врагов! Победиши супостаты твоя…»

Здесь, в церкви Живоначальной Троицы впервые прозвучал клич, внятный каждому русскому сердцу: за веру и Отечество!

… Через двенадцать дней на поле Куликовом между Непрядвой и Доном состоялась грозная битва, срок которой чудесным образом прозрел преподобный Сергий. И потому в далёкой обители коленопреклоненные монахи вместе со своим святым игуменом возносили Богу молитвы за успех праведного, судьбоносного дела.

В одной из старых святоотеческих книг написано о Сергии так: «Телом стоял он на молитве во храме Пресвятой Троицы, а духом был на поле Куликовом, прозревал очами веры все, что совершается там. Он, как очевидец, поведал предстоявшей братии о постепенных успехах нашего воинства; от времени до времени он называл павших героев по имени, сам приносил за них заупокойные молитвы и повелевал то же делать братии. Наконец он возвестил им совершенное поражение врагов и прославил Бога, поборающего русскому оружию».

Золотоордынцы люто ненавидели Сергия. Безбожная, дикая орда чуяла, что Русь возродится Православием, то есть благодатью Божьей! Мстительный хан Едигей во время очередного нашествия, уже после смерти и Димитрия Донского, и Сергия Радонежского, дотла выжег Троицкую обитель. Но она вскоре восстала из пепла! Воскресла, как и вся Русь-Россия…

И вот у раки преподобного Сергия, во мне звучало — чётко и твёрдо, как метроном, повторяясь бессчётно:

Иди небоязненно — за Веру и Отечество!!

Господь поможет — на безбожных врагов!

Победиши — супостаты твоя!

И, молясь в отчем храме Живоначальной Троицы, я сознавал то, что ранее — до глубины, до сердцевины — не ведал: победа на Куликовом поле была и остаётся величайшим событием в русской истории. Россия — величественная, единая — начиналась здесь, в святой обители, с провидчества Богоносного старца…

Неустанно вопрошал и о себе: каков мой-то путь?.. для чего я-то уготован?.. Наконец мне ответилось — просто и ясно: делай то, что всегда делал.

И вот я вновь твержу, а в целом уже который год, — повторяю и вновь повторяю всем и всюду, однажды услышанную в провидческом сне фразу:

«Россия спасётся, но только русским будущим».

И я заклинаю: «Верьте! Верьте! В себя верьте!»

Но пока на Русской Земле меня никто и нигде не услышал.

2002 г.