Претерпевшие до конца. Том 1

И назвал адрес… И простился, ещё раз прощения испросив и не получив его. И скрылся в темноте. Бросила ему Аля топор вслед, заплакала бессильно от унижения и растравленной вновь боли. Решила, что если снова явится, так и убить. А там хоть самой в омут. Но он не появился. Не появился, хотя в Глинском был. Оставил ночью записку под дверью и уехал, никем не виденный. А в записке сообщал, что в Глинское со дня на день приедут изымать недоимки, наказывал предупредить отца, чтобы успел попрятать, что можно. Очень выручила эта услуга при первом набеге продразверстки…

Если тебе что-то понадобится, если решишь отнестись иначе… Словно знал, что именно так и случится! Будешь моей, а ничьей больше не будешь… Заплетались от усталости ноги, мутилось в голове. Но уже решено было, а, значит, отрезано. Хныкала на груди малютка-сиротка. И лишь её судьба имела теперь важность. А собственная жизнь всё равно уничтожена безвозвратно. Так что же жалеть её? Снявши голову, по волосам не плачут.

Кое-как добралась Аглая до города, одного боясь, но и в глубине душе надеясь на то (тогда – не судьба, значит!), что его уже нет здесь. Но судьбу не проведёшь… Едва постучала она в дверь, придя по указанному адресу, как он открыл. Ещё больше пожелтевший и иссохший. Почти жалкий. Но по форме одетый, чинно – как-никак служебная квартира. Взглянул бегло на Алю, на малютку, пригласил, отступая:

– Входи, Глаша.

– Ждал меня? – Аглая старалась говорить выработанным в период помраченья вызывающим тоном. – Ну, вот, я и пришла! – уселась бесцеремонно на диван, нахально озираясь. – Для начальства небогато живёте, Александр Порфирьевич!

– Я небольшое начальство. Да и некому жильё обустраивать… Разве что ты возьмёшься?

– В качестве горничной?

– Ты сама знаешь, в каком качестве, – мелькнул всё же огонёк в блёклых глазах. – Впрочем, я не гоню тебя. Пока можешь пожить и просто так… Подумать, привыкнуть… Или уйти, если захочешь.

– Глинское сожгли, ты знаешь? Анну Евграфовну убили.

– Жаль, – тихо ответил Замётов. – Хорошая была женщина. Никогда не желал ей зла… Ни ей, ни её сестре. А что с Марьей Евграфоной?

– Не знаю… Надеюсь, что ей с Алексеем Васильевичем повезло больше, и они смогли убежать.

– Значит, и господин учитель угодил в эту мясорубку? – Замётов болезненно поморщился. – И его жаль. Умный был человек, а так глупо попался…

– Наша деревня сожжена дотла. Отец скрывается где-то в лесах. Твоя власть! – Аля вдруг вспыхнула. – Действительно, твоя!

– Почему ты так говоришь? Я не считаю правильным происходящее… Я ведь даже предупредил тогда вас…

– Почему? Потому что ты и твоя власть одинаковы! Ты добился своего… тогда… А они теперь добиваются! Такая же грязь! Грязь! – Аля закрыла лицо руками.

– Зачем же ты пришла ко мне?

– Потому что некуда больше идти было! Потому что везде вы! А мне ребёнка на ноги ставить надо! А для этого я и на убийство пойду… Ни перед чем не остановлюсь…

– Это твой ребёнок? – спросил Замётов.

– Да, – твёрдо ответила Аглая. – Моя дочь. Нюточка.

– Умаялась она у тебя совсем… Да и ты. Я воду поставлю на огонь. Еда какая-то в кухне есть. Хозяйствуй, как знаешь. И над предложением моим подумай. Я ведь на хорошем счету. Моя жена и дочь будут иметь и защиту, и всё необходимое. Нуждаться вы обе ни в чём не будете, обещаю.

– Только не думай, что моя дочь станет называть тебя отцом! Её отец не тебе чета, и о нём она будет помнить!

– Тебе решать.

Да нет… Всё уже без неё решено. Безжалостно и необратимо. Словно зверя лесного гнали со всех сторон, обложили флажками и, вот, загнали, наконец, в капкан. Словно птицу свободную силками опутали, окольцевали. И нет выхода. Смирись и терпи. Ради Нюточки. Ради Родиона Николаевича… Если только жив он!.. Если бы только! А если жив, то всё прочее вторично, всё можно вынести, вытерпеть. А он вернётся однажды, и она, Аля, приведёт к нему его дочь, и всё этим оправдается, искупится.

ГОРНИЛО

Глава 1. Плач юродивой

Очередной плакат вывесили на здании сельсовета поутру. А ещё накануне прикатил из города «упал-намоченный», как с издёвкой именовали такого рода деятелей на селе. Из бывших матросов балтийских. Знамо дело, великий дока в вопросах ведения сельского хозяйствования. Вечером уже «посовещались» плотно с местным руководством – за несколько домов слыхать было, как начальство «ответственное мероприятие» проводит.