Претерпевшие до конца. Том 2

Лидию он нашёл изменившейся, но трудно было определить к лучшему или наоборот. С одной стороны, фигура её несколько подтянулась в сравнении с прежним, с другой – постарело, сделалось дряблым лицо. Только осанка, только всегдашняя гордая царственность не изменилась… Встретились с нею, как добрые друзья, и это также немало поддержало. Впервые ощутилось, что та горькая страница их отношений, наконец, перевёрнута, и никаких обид более нет между ними. И мирные, дружеские беседы словно возвращали их в те далёкие поры, когда они только познакомились, и ещё ничего не было между ними, кроме душевной близости, безжалостно истреблённой затем годами совместной жизни.

А ещё из добровольной казахстанской ссылки приехали в Москву Надежин и Марья Евграфовна. Осенью при массовых арестах «иосифлян» снова был арестован Миша. Тщетно Алексей Васильевич пытался узнать о его судьбе. Зато судьба митрополита Иосифа не оставляла надежд. В ноябре 1937 года после долгих недель заключения в ужасных условиях святитель был расстрелян вместе с митрополитом Кириллом, арестованным тогда же и содержавшимся с ним в одной камере…

Надёжина Сергей не видел много лет и был очень рад встрече. Трудно было не любоваться, глядя на этого человека. Лёгкий, подтянутый, с сухим, светлым лицом, обрамлённым длинными волосами и седеющей бородой – с него можно было писать портреты святителей и преподобных. Стёпа Пряшников, должно быть, не упустил бы такой натуры.

Накануне Алексей Васильевич привёз в Посад гостя – ещё крепкого, хотя совершенно седого и хромоногого деда, одетого «по-колхозному». Оказавшись в доме, дед распрямился и оказался не столь старым, как подумалось сперва. Надёжин негромко представил:

– Прошу любить и жаловать – отец Вениамин!

– А я вас помню, батюшка! – воскликнула Лидия. – Мы с отцом и Мишенькой как-то вечером зашли проведать Михаила Александровича, а у него как раз были вы и отец Валентин. Вы, кажется, ехали тогда от владыки Иосифа…

– И я вас помню, Лидия Аристарховна, – кивнул священник. – Как жаль, что из того нашего собрания, кроме нас с вами, более никого нет…

– Да, пустеет земля… – вздохнул Надёжин.

– Зато небеса полнятся. Праведниками и молитвенниками за наши грешные души. Может, и нас Господь допустит их радости сорадоваться.

Сергей ждал приезда священника, но тот появился столь внезапно, что он растерялся, смутился, не мог подобрать слов, когда они остались наедине.

– Не знаю, с чего начать, батюшка… – признался, робко подняв глаза на сидевшего напротив отца Вениамина. – И сказать много хочется, и язык костенеет о некоторых вещах говорить.

– А вы с начала начните, – предложил священник. – Вы не тревожьтесь. Время у нас есть. Поэтому просто рассказывайте обо всём, что в вашей жизни было – так вам будет легче вспоминать. И не таите ничего. Бог про вас и так всё знает – Его вы не обманете. Я же сам пережил слишком много в мирской части моей жизни, чтобы неровности чужого пути могли меня удивить. Говорите всё как есть, просто и без приукрас. И сами поймёте, как это, на самом деле, легко, и как хорошо становится на душе. Когда-то матушка Мария Гатчинская сказала мне замечательные слова, что тоска наша, которая зачастую так казнит душу, происходит от нераскаянных грехов, поэтому так важно исповедать их. А если ненароком за давностью дней что-то изгладилось из вашей памяти, то и это нестрашно. После исповеди я вас соборую, и будет в вашей душе свет и мир Христов.

Преодолев смущение и страх, путаясь и сбиваясь, Сергей стал рассказывать, как и велел батюшка, обо всей своей жизни, стараясь не забыть ни одного проступка. Хорошие хозяйки время от времени перетряхивают вещи в сундуках и шкафах, чтобы они не залежались, не прокисли, не оказались источены молью. А заодно чтобы вспомнить, что есть в этих сундуках и выбросить ненужное. Также и душе необходима подобная процедура, чтобы не отравлял её гнилостный дух от залежавшихся грехов.

Сколько часов длился тот разговор? Отец Вениамин ничем не выдал усталости, внимательно слушая, иногда задавая наводящие и уточняющие вопросы, помогая договорить, точнее сформулировать мысль. Под конец Сергей так изнемог, что едва мог сидеть от слабости. Батюшка причастил и соборовал его, и он тотчас забылся глубоким сном, не растревоженным никакими сновидениями.

Проснувшись, он чувствовал себя обновлённым и укреплённым. Отец Вениамин ещё отдыхал, и Сергей вместе с Таей отправился на прогулку.

– Вербное воскресенье сегодня, надо же… – сказала она, вертя в пальцах веточку вербы. – Через неделю уже Пасха. Как жаль, что батюшка не останется с нами до неё.

– Ему опасно надолго задерживаться на одном месте, тем более, что наш дом укромным уголком не назовёшь.

– Ты знаешь, мне сегодня очень стыдно.

– Почему? – удивился Сергей.

– Потому что вокруг так много бед, а я сегодня такая счастливая! – лицо Таи, помолодевшее и похорошевшее, в самом деле, сияло. – Словно каждая струночка во мне поёт! Так хорошо, что даже страшно…