Преторианец дал команду на открытие шлема и на Эшли взглянули грустные глаза Киры. На её лице было пару свежих шрамов, которые она получила в последнем сражении. Кира отправила сообщение на нейросеть координатора детского дома, что бы она озвучивала то, что она напишет.
Анна Павловна подождала немного, чтоб сказанные слова дошли до Эшли, а в голове у девочки-подростка крутилась только одна мысль «Он жив, а остальное не важно». Координатор продолжил говорить вместо Киры.
Эшли покраснела, от того, что чуть не наговорила лишнего и просто кивнула.
В кабинете повисла тишина, на пару секунд, а потом Кира икнула и присела на кресло и начала безмолвно хохотать, Анна Павловна пыталась сдержаться, но у неё тоже не получилось и она тоже начала заливисто смеяться. Эшли стояла красная, как помидор и не знала, что сказать. Настроение у присутствующих стало лучше и напряженность, которая витала в кабинете, просто испарилась. Чуть позже, когда все отсмеялись, первой нарушила молчание Анна Павловна.
Эшли просто кивнула и не стала ничего говорить. Они попрощались с координатором детского дома и направились на улицу, а пять минут спустя уже летели в сторону военного госпиталя.
Полчаса времени пролетело в трепетном ожидании, и они уже были перед комнатой с регенерационными емкостями, лечащий врач дал им добро, чтоб они мельком взглянули на тех, кого они пришли навестить. Врач дал команду, и колбы с регенерационным гелем стали почти полностью матовыми, оставались только небольшие места, в которых можно было увидеть лица людей. Эшли всё это время сильно нервничала и не знала, что делать. Перед ними отварилась дверь, а за ней было помещение, в котором стояли регенерационные емкости.