Превосходящими силами

– Товарищ Савицкий, посмотрите на меня... какой из меня император? – Сталин показал истрепанные рукава своего френча. – А о переносе столицы мы уже говорили на Политбюро. Правда, проект был не такой радикальный.

– Позвольте, я попробую угадать... Новониколаевск?

– Теперь этот город называется Новосибирск.

– Далее. Империю должны, как обручи бочку, охватить и скрепить стальные полосы железных дорог...

– Вы в своих статьях часто пишете про эти стальные полосы. Но что-то КВЖД не удержала Российскую империю от краха.

– Как не удержала? Если бы не Транссиб и КВЖД, кто знает, была бы сейчас Сибирь в составе России, или уже, как Курилы, стала бы вотчиной желтой расы? А КВЖД просто обогнала свое время. Это дорога в будущее.

Собеседники не заметили, как закончилась ночь. Сталинский лимузин прошуршал шинами по умытым поливальными машинами улицам Москвы и остановился у помпезного здания, в котором занимал квартиру Савицкий.

У подъезда дворник в сером фартуке метлой шоркал по асфальту и, не обращая внимания на остановившийся сзади автомобиль, материл вслух бескультурность москвичей и гостей столицы. Сталин и Савицкий, переговариваясь, пошли к крыльцу, тоже не обращая внимания на дворника. Вдруг тот, подняв голову, увидел генсека.

– Ого! Твою мать! – удивленно подпрыгнул на месте дворник.

– Что, не ожидал меня тут увидеть? – озорно подмигнул Сталин.

– Так ведь это, как же, Осип Виссарьеныч... тут-то это... -многозначительно нашелся дворник.

– Во-во! – Сталин поднял вверх указательный палец, – все спят, а я работаю, а вы говорите, что я сплю ночами, не верите...

– Так ведь оно, кудрить твою через коромысло и ага! – восхищенно подтвердил дворник.

– А ты раньше печником не работал?

– А на хрен? – с интересом уточнил дворник.

– Не про тебя ли поэма «Ленин и печник» написана?

– Да ну! Опять же, кто печник, а кто Ленин! Мы тутось!

– Ну ладно, не буду тебя отрывать от такого важного и, прямо скажу, ответственного дела.

– Давай! – махнул рукой дворник и принялся дальше шаркать метлой...

– Ушел Савицкий, – доложил Берия Сталину.

– Как ушел?

– Проломал границы... и ушел.

– Дойдет?

– Дойдет. Его мои мальчики ведут, не армейские дуболомы, дойдет.

– Смотри Лаврентий, не дай Бог... сам знаешь.

– Товарищ Сталин, я вам не часто вопросы задаю...

– Нет. Задавай.

– Товарищ Сталин, а для чего вы столько времени волохались с этим Савицким?

– Интеллигенция требует к себе особого отношения. Что у нас, что на Западе. Овладеть их умами просто. А потом они горы свернут. Это оружие – посильнее уранового. Понятно, что всех не купишь, а для того чтобы убедить, нужно общаться. Побывав у меня, он станет героем на Западе и непререкаемым авторитетом. И нашим верным сторонником, какого не завербуешь и не купишь.

Поверженный Берлин. Ноябрь 1941 года

Берлин пал. А что ему оставалось, когда западнее сомкнулись передовые мехкорпуса Северо-западного и Западного фронтов? В тиски очередного окружения попали не только лейб-штандарт и эсэсовские дивизии. Попали и тыловые подразделения, и штабы, в том числе штабы ОКХ и ОКВ. Обойдя Берлин, советские войска не бросились штурмовать «цитадель» нацизма. Зачем? Окруженная крепость сама, как перезревший плод, должна свалиться к ногам победителя. Она и свалилась. К тому времени как Красная Армия подошла к Эльбе, Берлин пал. Надо отдать должное, сначала он крепился, но, когда и войска, и население облетела весть о том, что Гитлер и его приближенные бежали в Кёльн, у всех опустились руки. Лишь несколько подразделений лейб-штандарта попытались выполнить свой долг, удержать здания Рейхстага и рейхсканцелярии, но после показательного расстрела 152-мм пушками танков КВ-2 над зданиями сначала распустились белые флаги, а затем взвился и алый стяг. Знамя Победы.

Из подвалов выползали на свет грязные, обросшие, оборванные солдаты разгромленного Вермахта, они под суровым взглядом старшины аккуратно складывали в штабеля ненужное больше оружие и ждали, когда же злые карлики-комиссары поведут их на расстрел. И удивлялись, обнаружив, что более до них никому нет дела, и вставали в очередь к полевой кухне, у которой непривычно худой для повара азиат огромным черпаком раскладывал всем желающим наваристую кашу.

Вот ты какой, коммунизм?

Из подвалов рейхсканцелярии сноровистые солдатики грузили в полноприводные американские грузовики кипы документов. Вежливые мужчины, одетые слишком цивильно для военного времени, изредка останавливая кого-нибудь из прохожих, что-то спрашивали, уводили куда-то, просеивали серую солдатскую массу строгими глазами. Кого-то искали.

– Товарищ полковник, – обратилась Женька к Марине Рисковой, – можно попросить вас не по службе?

– Что, Женя?

– Та бригада танковая, ну, что в Румынии, она в Берлине сейчас, у Рейхстага.

– Двенадцатая?

– Ну да, можно...

– Можно, Жень, конечно, можно. Беги, ищи своего... танкиста.

– Спасибо, товарищ полковник.

– Беги, да смотри там, поосторожнее, не как в Братиславе, и вообще, возьми-ка лучше Валеру, сгоняйте туда на «Эмке».

– Спасибо!