Превосходящими силами

У Старикова получалось руководить разгрузкой. Дело шло быстро. К обеду они уже потеряли счет танкам, которые согнали с платформ. С состава, в торец пристыкованного к пандусу, по одному надо аккуратно вывести боевые машины. Механику, сидящему в глубине танка, не видно его габаритов. А сверни чуть вправо или влево, и тяжелая машина может сверзиться с платформы. Платформа и так скрипит и раскачивается, когда танк по ней проезжает. Метр за метром. Игорь, спиной вперед, с вытянутыми в стороны руками, показывает пальцами куда, сантиметр-два, довернуть. И так машина за машиной. Но чем больше танков убрано, тем длиннее становится новый путь по платформам. И вновь все сначала, запинаясь о брошенные проволочные растяжки, перепрыгивая промежутки между платформами.

К обеду они уже со счета сбились. Но состав, вместе с двумя другими офицерами, разгрузили. А рядом, на соседних путях, солдаты все это время разгружали вагоны со снарядами. Выросла рядом с путями гора из тысяч ящиков. К ним подъезжали «полуторки», выгруженные с третьего эшелона, грузились и уезжали в лес. И так нескончаемым потоком, неутомимым конвейером. А лес, словно прожорливый великан, поглощал все это, чтобы когда-нибудь выпустить на волю.

В юго-западном, южном и юго-восточном направлениях от импровизированной станции шли просеки. И эти лесные дороги постепенно заполнялись техникой, накапливали энергию, как сжимающаяся пружина. Игорь, да и Короткое, видели лишь один небольшой кусочек будущего фронта. Они, конечно, как и все другие бойцы и командиры Красной Армии, догадывались, что в соседних округах происходит то же самое. Но они не смогли и никогда не смогут осознать эту мощь, зримо уплотняющуюся сейчас на всем протяжении западных границ СССР. Десятки тысяч танков и самолетов, сотни тысяч грузовиков и стволов артиллерии, миллионы солдат – все это двигалось к границам и упиралось в них, как водный поток упирается в плотину Днепрогэса. Но когда шлюзы будут открыты, этот поток смоет все препятствия, и остановить его будет невозможно.

Незаметно, в суете и заботах, пролетело еще три дня, и поток платформ и вагонов постепенно иссяк. В обед 15 июля из штаба полка передали в батальоны и роты отбой личному составу до 20 часов.

Короткое вызвал к себе в палатку командиров взводов.

– Поняли, зачем вызвал?

– Так точно, как не понять, – ответили взводные.

– У нас сейчас есть еще пара часов времени, чтобы понять, что еще не доделали, не приготовили.

Лейтенанты, напряженно перебирая в голове события последних дней, замолчали.

– Так, давай сначала. Техника в порядке? Хорошо.

– Боеприпасы, горючее? Порядок.

– Задачи взводам, роте, батальону знаете.

– Карты? Есть. Маршруты, порядок движения? Есть.

– Товарищ старший лейтенант! – Невысокий коренастый лейтенант Тимофеев, командир третьего взвода легких плавающих танков поднял руку. – Может, пока не началось, сгонять быстренько на ту сторону? Посмотрим тихонько, что там и как, подходы разведаем...

– Мужики, я чему вас учу все время? – Короткое сморщился и, глядя куда-то в сторону, продолжил: – Думать! Думать не только перед тем, как что-то собираешься сделать, но и перед тем, как собираешься что-нибудь ляпнуть. Вот ты, лейтенант Тимофеев, расскажи нам подробно и толково, что ты на той стороне собираешься увидеть?

– Сначала войти в воду, определить, насколько течение отнесет «утят». При выходе на берег попробовать грунт, не завязнут ли танки...

– Дальше.

– Потом пройти до рокадной дороги, осмотреть маршрут на предмет наличия минных полей и заграждений, расположение пограничных патрулей и их огневых точек.

– Так ведь войны нет еще! Ты что, собрался пограничный конфликт развязать раньше времени!

– Но, товарищ старший лейтенант, пехота уже вовсю тот берег шурудит, а с нами, я так понимаю, разведанным не спешат делиться...