Все это время познание работало, как гномик в шахте: все, что у видел, было разобрано и разложено по полочкам, каждое движение отдельного жгутика, скорость вынимания призрака и его жалкие попытки вырваться. Не сомневаюсь, что если столкнусь с призраком, запертом в артефакте, смогу повторить этот ритуал. Или, если стану гораздо более умелым в манипуляции Ци, проведу его без всяких рун.
В следующие десять минут Анжела выводила карандашом на минерале какие-то знаки, сверяясь с фотографией на телефоне, и руны, выплавленные или вырезанные в алмазе, без следа «зарастали». Пока наконец артефакт с ловушкой для души не стал обычным накопителем.
— Вроде бы все, — неуверенно сказала она, когда на алмазе не осталось рун. — Однако на всякий случай не советую тебе умирать, держа в руке этот камень. Я все-таки не Эклектика, так что могу ошибаться.
— Понял.
— Тогда всего доброго. Была рада пообщаться.
— Ага.
Когда Анжела ушла, я, не теряя времени, положил алмаз в шкатулку и перенесся на Острова. Время заняться самосовершенствованием.
У меня в планах было изучить, как работает фреска, которая уже дважды помогла мне с культивацией, и попытаться присоединить к ней алмаз.
Конечно, можно просто вытягивать Ци из накопителя, но это не принесет большой пользы. Это будет сродни обычной медитации. А вот если разобраться, как это работает…
Хорошо, что и инструмент для этого у меня — золотая техника Познания, за которую любой культиватор-ученый отдал бы руку. Я не могу оставить эту загадку неразгаданной.
Спустя пять часов непрерывного использования техники я проглотил орс и сознался, что переоценил свои силы.
Мой уставший мозг снова и снова кидался на этот орешек. Сконцентрировавшись, я разбирал натянутые по всей фигуре нити силы, расследовал, как эта фреска добывает энергию из мира мириадами тончайших, едва видимых нитей, раскинутых во все стороны. Каждая точка на человеческом теле, нарисованным на фреске, состояла из невероятно плотной Ци, сквозь которую мне не удалось заглянуть, как я не пытался, но остальное я расшифровал и
Если я буду собирать энергию из алмаза и распылять ее перед собой, чтобы фреска ее переработала и вернула, мне понадобиться всего пара недель.
Но чем больше я разбирался, там лучше понимал — есть выход проще и быстрее. Не может не быть!
Однако даже спустя еще пару часов непрерывного наблюдения я все еще не понял, как присоединить к этой фреске свой накопитель.
Возможно, уровень развития техники был мал. В прошлый раз, когда я осваивал технику неприметности, мне пришлось пройти через жуткое дерьмо, чтобы научиться быть еще незаметнее. Сейчас мое познание было в районе трех десятков, и этого, судя по всему было мало.
Техника едва заметно подсказывала, что мне делать. Именно полагаясь на посторонние мысли, я водил ладонью по стене, ощупывая пальцами и пытаясь прочувствовать каждый сантиметр фрески, а потом — и остальной стены. Именно техника нашептывала мне выпустить тончайший флер энергии и попробовать ощутить фреску глубже. Именно она вспыхнувшим ощущением тревоги подсказала, что исследовать невероятно плотную Ци на фреске — глупо и опасно. Именно из-за Познания я сотни раз выпускал энергию и следил за тем, как она утекает во фреску, чтобы вернуться обратно. Раз за разом я пытался понять, как вставить в этот процесс энергию из накопителя.
Я сам мало что мог сделать или понять. Я никогда не работал с артефактами, за исключением своего всережущего ножа.
Спустя еще пять часов в этом деле наметился прогресс: я решил, что будет безопасно собрать духовные нити и засунуть в алмаз. Вот так просто, без ритуала, без проверки, сунуть в работающий артефакт часть ритуала-артефакта-фрески. Раньше у меня не было достаточной информации по возможному исходу такого эксперимента, но сейчас, потратив кучу времени на изучение движения энергий, я мог себе сказать: скорее всего, эта попытка не вызовет взрыв, который разнесет весь остров.
— Просто сделай это, — прорычал я сам себе. Я вытащил из шкатулки алмаз и рукой, окутанной в духовную энергию, принялся собирать и отправлять в минерал идущие от фрески тончайшие нити.