Превосходство этажерок (СИ)

— Если позволите, господа, я первым задам свой вопрос, — довольно тихим голосом произнес император. Не разглядев на лицах присутствующих какого-либо возражения, он обратился уже к докладчику, — Александр Михайлович, а вы, вроде, что-то говорили про возможность изрядно пощипать еще и германский флот одновременно с проведением озвученной операции.

— Совершенно верно, ваше императорское величество. Я пока не стал озвучивать свои мысли на сей счет, поскольку и так наговорил много для начала предварительного обсуждения. Однако ради построения у всех собравшихся общей картины замысленного, поясню свою идею. Господа, — великий князь перевел свой взгляд с монарха на остальных, — найдутся ли у нас в армии и на флоте бузотеры и пьянчуги, которых не жалко будет лишиться? А то у меня под рукой имеется отважный авиатор, что страстно желает послужить на благо Австро-Венгерской и Германской империй. Да, да! Вы не ослышались! Именно на благо наших врагов! Ведь ему за это изрядно заплатили!…

После гибели в бою у Фолклендских островов кораблей Восточно-Азиатской эскадры, потери «Блюхера» в сражении у Доггер-банки и потоплении в Черном море бывших кораблей Средиземноморской дивизии, немецкому флоту было жизненно необходимо реабилитироваться в глазах своего императора. И поскольку тягаться на равных с Гранд Флитом пока не получалось, а заманить англичан в ловушку не выходило, все свое внимание немецкие моряки решили сосредоточить на Балтике, где неугомонные русские по несколько раз в месяц выставляли минные заграждения на маршрутах следования немецких судов и кораблей. Вот только до недавнего времени у них попросту не имелось возможности подловить противника теми силами, что обладали достаточной мощью, дабы играючи расправиться с кораблями Балтийского флота. Однако ситуация изменилась 23 апреля 1915 года, когда прямо в порту Пиллау на воду сел новенький гидроплан с нанесенным на хвостовое оперение Андреевским флагом. Это оказался русский М-3[3], что лишь в прошлом году был принят на вооружение флота в качестве морского разведчика. Вот только вместо военно-морского офицера Российского Императорского Флота за его штурвалом обнаружился гражданский пилот — некто Адам Габер-Влынский, являющийся к тому же подданным Австро-Венгрии. И принесенные им вести оказались бы весьма тревожными, если бы не одно «НО».

Да, в самое ближайшее время русские планировали атаковать укрепления Кенигсберга, обойдя основные силы германской армии по Куршской косе[4], протянувшейся почти до самого укрепрайона от давно павшего Мемеля. В прежнее время можно было вообще не беспокоиться о подобном развитии событий, поскольку без предварительной многодневной работы осадной артиллерии прорваться через обороняющие город-крепость форты силами одной лишь пехоты, виделось попросту невозможным. Все изменилось с падением австрийского Перемышля. Точнее с показательно успешного применения противником тяжелых авиационных бомб. Учитывая же тот факт, что русские трехмоторные аэропланы то и дело появлялись в небе Восточной Пруссии, чтобы нанести удар по очередному заполненному эшелонами вокзалу или обнаруженному складу, угроза уничтожения долговременных укреплений ударом с неба виделась совсем немалой. И если бы не информация, полученная от угнавшего гидроплан пилота, для защитников Кенигсберга все могло окончиться весьма печально.