Превосходство этажерок (СИ)

— Благодарю, Александр Михайлович, с Элен все в порядке. Еще в ноябре она вернулась в Нижний Новгород, где сейчас занимается воспитанием нашего сына. А все машины ее отряда тогда же убыли на капитальный ремонт и впоследствии были переделаны в бомбардировщики, после чего направлены на фронт для возмещения потерь. Так что санитарного отряда у нас более не существует. Хотя опыт, следует отметить, вышел весьма познавательным. И в будущем, когда у нас появится такая возможность, подобные формирования было бы неплохо возродить. Очень уж они оказались полезны, как на наш взгляд. — Обстоятельно, под едва сдерживаемые смешки своего друга, ответил Дубов. Их высокопоставленный собеседник всех перипетий последних месяцев семейной жизни Михаила, естественно, не знал, иначе не стал бы поднимать столь больную для последнего тему. Слишком уж сильно обиделась мадам Дубова-Дютрие на своего мужа после того как он, можно сказать, лично отдал ее аэроплан другому летчику. И все последующее время яркая представительница европейских феминисток грызла за это своего супруга просто нещадно. Друзья же, оказавшиеся предателями, в ответ на его жалобы, лишь подшучивали над ним. Усугублялось положение пилота-охотника еще и тем фактом, что сам Михаил постоянно пропадал на фронте, в то время как его прекрасная половинка закипала от негодования в глубоком тылу.

— Отрадно слышать, что с вашей семьей все в порядке, — слегка недоуменно покосившись на покрасневшего лицом Егора, обозначил легкую улыбку хозяин кабинета. — В такое тяжелое для всех нас время лишь любящая семья может даровать столь необходимый душевный покой.

— Так-то оно так, — соглашаясь, кивнул головой Михаил, но при этом так ссутулился и тяжело вздохнул, что более не способный совладать с собой Егор рассмеялся во весь голос.

— Ох, прошу прощения, Александр Михайлович, — вытирая выступившие на глаза слезы, повинился тот. — Просто Элен оказалась столь яркой представительницей la femme fatale, что едва не загрызла нашего товарища, когда узнала о невозможности скорейшего возвращения на фронт из-за отсутствия потребных для возрождения ее санитарного отряда аэропланов. Потому я, как очень хороший друг Михаила, желал бы просить у вас помощи в его спасении, — все еще посмеиваясь, ободряюще похлопал тот товарища по плечу. — Возможно ли выделить некоторую часть из числа собираемых нынче У-2 для возрождения подобного отряда?

— Полагаю, что ради душевного спокойствия и семейного счастья Михаила Леонидовича я смогу изыскать возможность для такого шага. — Кинув на в очередной раз тяжело вздохнувшего посетителя полный искорок веселья взгляд, командующий ИВВФ[2] поспешил обозначить цену своей помощи в столь непростом вопросе. — Однако в качестве ответной услуги я попрошу исполнить ваше недавнее обещание и решить вопрос с «Гебеном». И, боюсь, решать его придется исключительно силами наличествующими у Черноморского флота.

— Хм, тогда это будет куда более сложным делом, — почесав в задумчивости подбородок, покачал головой Михаил. — Насколько я помню, основным аэропланом морских летчиков на Черном море является У-1М выделки завода господина Анатра с двигателем нашего производства. — Для всех гидропланов отечественного производства в качестве основного двигателя применяли исключительно нижегородский З-5 с пневматической системой запуска, что позволяло пилоту заводить его прямо из кабины. — И это уже неплохо. Пусть бомбовая нагрузка у такой машины будет поменьше, чем у биплана, шесть — семь пудов он точно сможет унести. Но даже семипудовая бомба для столь крупного и хорошо бронированного корабля, как линейный крейсер, будет не слишком опасной. Да, подобными боеприпасами мы сможем нанести ему ряд повреждений. Вот только такая громадина сможет пережить и сотню прямых попаданий и даже две. Потому бомбить его на рейде Стамбула не имеет смысла. Так мы не решим вопрос с его потоплением и лишь заставим немецких моряков раньше времени уделить повышенное внимание противовоздушной обороне кораблей. А ведь основной удар по их флоту мы собирались нанести именно на Балтике.

— И что вы предлагаете? — не услышав прямого отказа, слегка подался вперед великий князь. Пусть прежде он уже успел пообещать императору на деле доказать эффективность легких аэропланов в деле уничтожения вражеских кораблей, до самого последнего момента полной уверенности в успехе подобного мероприятия не было. И лишь сейчас люди, в которых он верил, дали ему четко понять, что дело может выгореть.