Превосходство Пробужденного. Том 3

— Это да… Послушай, Костя. Мне сказали, что у тебя есть третье направление и бывший директор… кхм… предлагала тебе вступить в клан Амарэ. Удивительная женщина… Взять мужика в феминистский клан. Вот ты знаешь, Костя, Исталы очень тесно… кхм… сотрудничают с Амарэ и мы могли бы развить твое… интересное направление суммы разума даже лучше, чем Велтешафт. Понимаешь, а?

Ага, очень понимаю. А еще, я не сильно удивлен, что они знают о моей направленности. Брали кровь для анализов после пробуждения, подслушивали долгое время.

— Мне нужно подумать.

— Ой, Костя, думать мужикам долго нельзя, — качает головой. — Не в нашем случае. Мы должны действовать! — чуть ли не гаркает. — Если ты откажешься, то сразу же по выходу из палаты отправишься в карцер, — кивает на дверь. — Тебя уже там заждались. Мне сказали… что теперь ты… кхм… ограничен в свободе передвижения.

Еще бы. Жучка больше нет, а значит и золотой клетки. Нужно теперь посадить в железную.

Пожимаю плечами, решаю набить себе цену, раз уж так интенсивно уговаривают:

— Что поделать. Карцер, так карцер.

На самом деле я немного брешу. Сейчас я уперся в дно, от которого нужно резко оттолкнуться, а не улечься на пару недель в карцере. Может начаться такое… А я ничего не смогу поделать. Да еще и попахивает жареным с Джунами. Но старику мои тревоги знать не нужно.

Итак. Теперь я четко понимаю, что нужно делать…

Приступаем. Шаг первый.

— Ладно, Пётр Лаврентьевич. Я согласен, — отмахиваюсь, улыбаюсь. — Где подписать кровью?

— Вот это бравое дело, сынок, — улыбается старик, наяривая четки интенсивнее. — Это верное решение. Дельное. Подписывать ничего не надо. Мне пока достаточно твоего устного мужицкого настроя и слова. Я, можно сказать, пришел лишь предупредить тебя… не делать поспешностей… кхм… всякого рода. Понятно излагаю?

— Очень понятно. Я и не собирался ничего такого, Пётр Лаврентьевич. Разве можно. Вы крайне убедительны. Послужить родине, так послужить. Долг зовет.

Интересно, что его не сильно смущает, что я полуяпонец с фамилией Киба. Тут можно и задуматься, где у меня Родина. Но, как говорится, я же гражданин Российского Кластера, а значит свой.

— Я надеюсь, ты не просто чешешь языком и не иронизируешь. И всё у нас будет… кхм… благополучно. Бывай, сынок. Выздоравливай. Кстати, лечащий врач сейчас вернется. Очень интересно, что он покинул свой… пост… кхм… Говорит, что срочно нужно было в туалет… который есть и в палате. Странно, да, сынок?

Старик щерится. Вот ведь хитрый лис. Понимает больше, чем говорит, но до последнего хочет выудить информацию из меня.

Пожимаю плечами:

— Мир полон странных вещей.

— О, не говори… Всё! Свободен!

Старик кряхтит, встает, уходит не оборачиваясь.

Я же резко подскакиваю с кровати, мчусь к двери, напяливая на ходу обувь и брюки от «Гусей», закрываю ее на замок ключом, который стащил у доктора, пока он меня осматривал. Достаю из сумки рубаху, с корнем вырываю из воротника моток вплетенных нитей. Из шва достаю иглу, привязываю ее к нити…

Карцер. Шантаж. Ну-ну. Размечтались.

Изменяю материю иглы, делаю ее тяжелее. Отлично. Временная замена кунаев.

— Ну, чего уставились? — смотрю на камеру над головой, накручивая мельницу сильнее… еще сильнее… — Играть со мной вздумали?

Стражи за дверью оживают. В дверь что-то бьется с такой силой, что она натужно покрывается трещинами. Еще один-два удара и всё…

Глава 19. Выпускной

Мельница нагнетает воздух. От двери почти ничего не осталось. Повезло, что посадили меня в отдельную палату, как узника. Выдался момент, когда я остался один.

И если они думали, что я буду сидеть на месте, играя по мутным правилам, то сильно просчитались. Карцер, шантаж, принудительное сотрудничество.

Нет.

Хоть я и обещал себе этот трюк больше не повторять, но… работает же.

Игла, весом в полкило, устремляется в камеру наблюдения, пробивая ее насквозь. Не то, чтобы уничтожать ее необходимо, но намекнуть о свой нелюбви к постоянной слежке надо.

Подбегаю к окну, открываю. Накидываю петлю нитей вокруг подмышек. Морозный ветер пробирает до костей, но я уже успел закалиться.

— Стоять! Не двигаться! Константин Киба, немедленно лечь на пол! На пол! — орут стражи за полуразломанной дверью.

Бам!

Выстрел вроде и обычный, но сшибает дверь с петель так, будто в него въезжает бульдозер. Только со второй попытки я закидываю петлю на одну из многочисленных антенн и вышек 6G на крыше школы, меняю структуру нити. Под воздействием суммы, она поднимает меня наверх, как на лебедке. В подмышках болит: нити тонкие и режут сквозь рубаху и толстотканный пиджак, который я успеваю на себя накинуть.

Я оказываюсь на крыше ровно в тот момент, когда стражи вламываются в палату. Замираю на месте, слушаю:

— Окно! Он выпрыгнул из окна! Живо вниз! Выпускайте собак! Доложите начальнику! Константин Киба сбежал!

Хаос, крики. Школа оживает. Но вот я уже на крыше. Отвязываю петлю с иглой от одной из спутниковых тарелок. Пригибаюсь, чтобы не заметили снизу, иду на другой конец крыши, заглядываю вниз.

— Где он?! Куда он делся?! — слышу откуда-то снизу.