Превращение, или Кафке и не снилось (СИ)

Таким же образом Избранная собиралась провести и второй выходной, наотрез отказавшись показываться на людях, по крайне мере, сейчас. Тогда Гермиона, буркнув себе под нос какое-то вычурное ругательство, отправилась на завтрак. Только она зашла в Большой зал, как сотня голов повернулась в ее сторону и разочарованно отвернулась, не обнаружив рядом с ней Гарри Поттера, по слухам превратившегося в девчонку.

– Ну что, как там Гарри? – накинулся на Гермиону Рон.

– Как сказать… Почти все время молчит.

– Мне со вчерашнего комок в горло не лезет, – уминая куриную ножку, неразборчиво проговорил Уизли. – Одного не понимаю: кто мог такое сотворить с ним?

– А ведь и правда, как такое могло произойти? Это явно чья-то плохая шутка, – согласилась Гермиона.

– Может, это Малфой так мстит за ту драку? Он вчера полы драил, – гоготнул Уизли и закашлялся, подавившись.

Гермиона усиленно похлопала его по спине, пока приступ не прекратился.

– Спасибо…

– Малфой, конечно, придурок, но, – девушка обернулась в поисках Драко. Тот сидел за слизеринским столом и выглядел крайне подавленно. – Но, во-первых, ты посмотри на него, разве так выглядит нашкодивший человек? А во-вторых, поменять кому-то пол это не под ноги плюнуть. Для такого нужно обладать силой.

– Тут ты права, хорек-то – слабак, – согласился Рон, запивая тыквенным соком яичницу.

– Я так беспокоюсь за Гарри, – вздохнула гриффиндорка.

– Да, он теперь мальчик без кое-чего в штанах.

– Да я не о том, – поморщилась Гермиона. – Ведь ее засмеют все.

На секунду девушка задумалась, а затем, встрепенувшись, направилась к преподавательскому столу, шепнув Рону: «Я сейчас».

Профессора, как впрочем и их ученики, тоже сплетничали о Гарри. Дамблдор налево и направо отвечал на вопросы о бедном мальчике, ставшем девочкой, а дальше слова его, как в сломанном телефончике, передавались к обоим концам стола.

– Говорят, он всю ночь проплакал в подушку, – поделилась профессор Спраут с профессором Уизгисом.

– Бедный, бедный мальчик, – пропищал тот и повернулся к преподавательнице Магловедения Чарити Бербидж. – Мальчик весь день плакал. Говорят, вся подушка насквозь в слезах промокла.

Как только очередь дошла до Минервы Макгонагалл, перед ней образовалась Гермиона Грейнджер.

– Доброе утро, профессор Макгонагалл, профессор Бербидж, профессор Синистра и профессор Уизгиз.

– Доброе утро! – хором ответили они, недовольные тем, что цепь замкнуло на Минерве и дальше информация не движется.

– Профессор Макгонагалл, я бы хотела с Вами поговорить. Это по поводу Гарри.

Преподаватели навострили ушли.

– Ну что же, мисс Грейнджер…

Когда декан Гриффндора выбралась из-за стола, она отвела Гермиону чуть подальше, чтобы их не смогли подслушать. «Ей Богу, хуже студентов», – подумала она, краем глаза замечая, как Синистра и Стебль вытянули шеи в их направлении.

– Что вы хотели?

– Профессор, как долго Гарри придется мириться с его нынешним положением?

Макгонагалл приглушенно вздохнула.

– Дело в том, что мы не до конца еще разобрались с природой данного изменения. Произошло ли все естественно или это действие заклинания, проклятия, зелья? Во всяком случае, никаких следов магии не было обнаружено. А потому, одно могу сказать точно: Гарри придется пробыть девушкой достаточно долгое время. Это слова профессора Дамблдора. Думаю, он не ошибается.

Гермиона сокрушенно покачала головой, зная, что сообщить такую новость подруге будет достаточно трудно.

– Но что же делать? У Гарри даже вещей нет, различных принадлежностей… Вы ведь понимаете, профессор, какими злыми могут быть ученики. Я беспокоюсь, поэтому думаю, что лучше уж Гарри будет ходить в юбке с поднятой вверх головой, чем будет неуклюжей девчонкой в мужских брюках, у которой на лице написано: «Лузер».

– Я понимаю, о чем вы, мисс Грейнджер… Что ж, даю Вам свое разрешение на то, чтобы покинуть Хогвартс и купить всё необходимое, – сказала Макгонаггал и, подумав, добавила. – Только с Вами отправится Хагрид.

***

Тем временем Гарри Поттер, сумев поднять свое бренное тело с постели, сидела у трюмо на табуретке, подложив подушку под задницу, и гипнотизировала себя взглядом, отчаянно клянясь самой себе, что со вчерашнего дня она снова как-то изменилась. То ли глаза стали больше, то ли нос тоньше, то ли губы пухлее, то ли всё это вместе – но что-то в ее лице было не так.

«Ну-у, допустим, я стал как-то симпатичнее», – заключила она и принялась рассматривать шрам, тихонько очерчивая его контур указательным пальцем. Тут-то в дверь и ворвалась ночная кудрявая фурия и как можно воодушевлённее объявила совсем нерадостную новость:

– Фиг знает, сколько тебе еще бабой ходить, поэтому айда покупать шмотки и делать из тебя красотку. На, лови булочку!

Булочка полетела в сторону Гарри, и та с ловкостью ловца без труда поймала ее. Затем Гермиона, не давая девушке опомниться, молнией подбежала к ней, аккуратно повернула ее голову обратно к зеркалу в трюмо, взяла руку – ту, что с булочкой– и поднесла ее ко рту, мол, кушай, не стесняйся.