Превратности судьбы. Часть I

Ирина очень удивилась, увидев перед собой Зинаиду и Наталью, которые в паре смотрелись весьма комично: совсем худая и слишком толстая. Эта пара вызвала у хозяйки невольную улыбку и тем не менее, она строго спросила почему-то притихших женщин:

– Зачем пожаловали, родственнички? – про похождения друзей сына она не знала, но отходчивая душой, зла уже не держала.

– Мы, это самое, – неуверенно начала худая, но затем взяла себя в руки и решительно продолжила. – Пришли просить прощения и вернуть долг, – она высыпала на стол из хозяйственной сумки деньга, купюрами разного достоинства.

– Не обижайся на нас, черт попутал, – вступила в беседу толстушка.

– Да чего уж там, – махнула рукой хозяйка. – Только, если честно, с трудом верится, что сами решились на такой поступок.

– Не то, чтобы сами, – замялась Зинка. – В общем, нашлись люди, надавили на совесть, – она помолчала и добавила. – Еще хотим поблагодарить тебя за то, что не заявила в милицию.

– Хватит извиняться, лучше расскажите, как там мои родные братья?

– Костик нормально, что с ним теперь может случиться, – загадкой ответила Наталья. – А вот Михаил в больнице, с двусторонним воспалением легких, температура не спадает ниже тридцати девяти градусов.

– Как же это он умудрился подхватить воспаление? – всплеснула руками Ирина.

– По собственной глупости простыл, – увлажнились глаза у Зинаиды. – Сколько раз предупреждала его, чтоб теплее одевался, – она не выдержала напряжения и разрыдалась.

– Успокойся, милая, все образуется, – хозяйка подошла и положила ей руку на плечо.

– Иринка, будь человеком, прости проценты. Нам пришлось на заводе взять тысячу рублей в кассе взаимопомощи, – и она еще сильнее расплакалась.

– И так крохи получаем, – у Натальи тоже навернулись слезы. – Теперь каждую зарплату будут высчитывать, а дома ни радио, ни телевизора – все продали.

Рев в два голоса заполнил кухню сопением, всхлипываниями и непонятным гулом.

– Прекратите немедленно, – повысила голос Ирина. Женщины разом умолкли и преданно посмотрели на нее. – О каких вообще процентах идет речь?

– Мы у тебя украли три с половиной тысячи, а здесь пять, кивнула толстуха на кучу денег.

– Понятно, – догадалась хозяйка, в чем дело. – Это они до такой степени вам на совесть надавили? – она с улыбкой вспомнила друзей сына.

– Они, окаянные, – призналась жена Костика и осеклась: женщины были настолько запуганы, что боялись даже произнести про налетчиков дурное.

Михаил хоть и пострадал больше всех, но придерживался мнения женщин и не горел желанием вновь встретиться с бандитами, от одной мысли о которых у него температура подскакивала до критической. Один Константин вначале хорохорился, но побеседовав с братом в больнице, остепенился.

Поступила Ирина намного благороднее, чем ожидали раскаявшиеся. Она оставила себе три тысячи, а две отдала родственникам, чтоб те могли погасить долг в кассе взаимопомощи и купить телевизоры. После такого поступка женщины испытали угрызение совести.

Жизнь наша складывается из радостей и горестей, приятных сюрпризов и разочарований. Одно из таких разочарованный ожидало Ирину Анатольевну вечером.

Мухина Ольга Никитична выглядела не лучшим образом и категорично отказалась пройти в комнату.

– Я постою, – ответила она, отодвигая предложенный стул в кухне.

– Что случилось? – забеспокоилась Ирина Анатольевна. – На тебе лица нет.

– Это я у тебя должна спросить, – с каким-то надрывом в голосе высказалась подруга.

– У меня? – изумилась Ирина. – Вот что, Ольга Никитична, садись, успокойся и рассказывай по порядку, – она силой усадила гостью на стул.

– Я ведь тебе свою единственную дочь доверила, отпустила к Алешке на свидание, а ты не могла проследить за ними, – обиженным тоном выговорилась подруга.

– Неужели? – догадалась хозяйка. – Вот шалопай! Я и в мыслях не допускала, что возможен подобный исход, им всего по пятнадцать лет. Уже подтвердилось?

– Тринадцать недель, – кивнула Ольга Никитична. – Как раз в это время вы ездили к Алексею. Господи, за что мне такое наказание. Единственную дочку, невинное, чистое, юное создание, опорочили, опозорили. Что люди скажут, все будут пальцем тыкать, – слезы отчаяния катились по щекам матери.

Ирина Анатольевна обняла соседку за плечи.

– Я давно заподозрила неладное, – пожаловалась подруга. – Как-то ночью проснулась, смотрю, на кухне свет горит. Думала, что потушить забыла, а там Светочка соленые огурцы уплетает. Сказала, что захотелось чего-нибудь солененького. Разве я могла допустить мысль, что дочка беременна, хотя подозрения закрались именно тогда. У нее ни с того, ни с сего, портилось настроение, часто тошнило. В глубине души, как любая мать, надеялась, что у дочери легкое расстройство желудка и повела ее к терапевту, но та, после осмотра, направила к гинекологу. Если б ты видела, какими глазами она посмотрела на мою девочку, словно на распутную девицу. А вчера подтвердилось самое страшное. Ей же учиться нужно, а тут… – она закрыла лицо ладонями и зарыдала.