Превратности судьбы

— Конечно нет, дорогая. Я уверена, что Грешемы не ожидают, что ты так быстро поправишься. Ты хочешь остаться в постели или оденешься? Твою одежду постирали и погладили, а маленькая горничная Пегги сказала, что может одолжить тебе свою выходную юбку. Боюсь, мои будут тебе велики.

— Я бы хотела встать.

— Хорошо. Садись, я тебя причешу, а потом принесут горячей воды, и ты примешь ванну.

Через час, в своей блузке и чужих юбке и туфлях, я была в комнате Метью. Он почти не помнил ничего из того, что с ним приключилось накануне, и его, в основном, беспокоил кролик. Я в замешательстве не нашлась, что сказать, когда он обиженно спросил меня, почему я оставила кролика. Его мать сделала мне большие глаза и пожала плечами, извиняясь передо мной и изображая шуточное отчаяние. Я пообещала подробно рассказать Роберту, как найти тайное убежище и кролика, и мальчик немного успокоился. Он уснул, и миссис Фолкон взяла меня с собой наверх, в мастерскую, которая оказалась большой светлой комнатой.

Мистер Фолкон отложил кисть и палитру, чтобы поприветствовать меня. Он улыбался и вел себя просто, как во время нашей первой встречи на «приеме в саду», с его лица исчезло изможденное выражение. В мастерской царил изумительный беспорядок. Всюду были незаконченные картины, на стенах — яркие театральные афиши без рам и даже — театральные программки.

— Пытаюсь написать зимний пейзаж, — сказал мистер Фолкон, кивая в сторону большого окна и обнимая жену за талию. — Неважно получается, да? Ах, мы оба — плохие художники, так ведь, Тина? Но душа требует, даже если таланта маловато. — Он снял свою заляпанную краской блузу. — Кто хочет кофе? Миссис Кокс, наш повар, конечно, не одобряет кофе. Она твердо верит, что Бог создал чай, как горячий напиток, и джин, как холодный. Но она теперь с ним освоилась и варит вполне приличный кофе. Давайте спустимся, и миссис Кокс продемонстрирует нам, на что она способна.

«Луноловы» во многом были запущенным домом, но мне нравилась его атмосфера. Мебель была старая и потрепанная, ковры во многих местах протерлись, но убранство дома было выполнено с небрежным артистизмом. Вместо комнат, забитых мебелью — много свободного пространства. Вместо вычурных безделушек повсюду — на полках, на камине, на маленьких столиках — красовались восхитительные вещи: скульптура из дерева и камня, изящная высокая ваза с сухими стеблями незнакомой мне травы, на отполированной деревянной подставке — расколотый камень, величиной с кокосовый орех, а внутри — аметист. И везде — картины. Некоторые написаны мистером или миссис Фолкон, как мне сказали, но многие — их многочисленными друзьями.

— Ничего ценного, — весело сказал мистер Фолкон, когда мы пришли в гостиную пить кофе. — Аметист не годится для огранки, но очень красив. Что касается картин, то кто знает, может быть, кто-нибудь из наших друзей окажется невиданным доселе гением лет через сто? — Когда дверь открылась, он повернулся в кресле: — А, Роберт. Заходи, выпей с нами кофе. Нашел кролика?

— Да, нашел. Жив и невредим. Разве не удивительно? Клетку завалило снегом, там было тепло, как в иглу эскимоса. — Он покачал головой: — Представить себе невозможно, как Люси с Метью там прошла вчера вечером. И сейчас с трудом пройдешь.

К Роберту Фолкону вернулась его обычная уверенность. Он спокойно пересек комнату, взял меня за руку и поцеловал в щеку.

— Уже встала, Люси? Какая ты все-таки потрясающая девушка! Как приятно видеть тебя здесь.

— Здравствуй, Роберт! Я счастлива, что нахожусь здесь. — Я боялась, что буду чувствовать себя неловко в его присутствии, потому что мы с ним не виделись, за исключением того эпизода в долине, с того самого времени, как мистер Грешем бесцеремонно запретил ему видеться со мной. Но мистер и миссис Фолкон создавали вокруг себя такую теплую атмосферу, что было просто невозможно чувствовать себя не в своей тарелке. Не успев подумать, я добавила: — Не хочу даже думать о том, что придется вернуться.

Садясь за стол, Роберт метнул взгляд в сторону отца.

— Грешем может ее заставить?

Мистер Фолкон почесал бороду.

— Будь я проклят, если знаю, мальчик мой! Если он ее законный опекун, то думаю, что может.

Я сказала:

— Он мне не опекун, — и быстро добавила: — но, пожалуйста, не думайте, что я прошу разрешения остаться. Мне не надо было этого говорить.

— А почему нет? Тебе здесь всегда рады, Люси, — он посмотрел на свою жену и ухмыльнулся. — Мы как-нибудь справимся, правда, любимая?

— Мы всегда справляемся, Гарри. — Она взглянула на меня своими чистыми искренними глазами: — Я буду счастлива, если ты останешься, дорогая.

Я сказала неохотно:

— Но мистер Грешем забрал меня из Китая и заботился обо мне все это время. Нехорошо будет, если я останусь у вас, а он захочет, чтобы я вернулась.