Превышение меры обороны

— «По-честному, не по-честному...» — зло передразнил Завулон. — Честность вообще кончилась с изобретением телеграфа.

— Как это?! — вскинул я брови.

— Ненужная вещь... — уверенно бросил Зав. — Это при царе горохе гонцы нужны были честные, вот честность и ценилась. А сейчас джи-пи-эс-маячок тебе к куртке прицепят и каждый твой шаг проследят, с точностью до метра. И что толку что ты честный? Кому это нужно?

— Ну, телеграфист, вероятно, тоже мог нахимичить... — попытался возразить я. — И маячки, кстати, легко проверяются и отлавливаются. Техника не стоит на месте. На каждый маячок... — Я ухмыльнулся: — ...есть свой контрмаячок, с антенкой и верньером. «Клопов» сейчас вылавливают на раз... А ты, Зав, как я посмотрю, технику любишь?..

— А что! — еще больше озлился вдруг он. — Технике уж точно деньги не сунешь. И показания не выбьешь. Пытками...

— Ах вон ты про что?! — Мне становилось всё больше не по себе. — Да ведь закрыто дело-то поди. Висяк... Два года прошло. Кто ж тебя пытать теперь станет? кому там у них в ментуре делать нечего?

— Сегодня закрыто, а завтра болтнёт кто-нибудь что-то — и тут же достанут папочку из архива: пожалуйте на доследование. И опять нас тягать станут...

— И что ты предлагаешь?

— А ничего. — Он раздраженно скривился. — Труп надо уничтожить! Чтобы вообще никаких следов. Сжечь! А еще лучше в кислоту его...

— Кислоты никакой не напасешься на коня этого...

— Значит надо достать столько кислоты, сколько нужно! — рассердился Зав.

Не стану описывать подробности: времена стояли коммерческие, всё вокруг покупалось, и уже через неделю в гараже у Зава стояли два пластиковых бочонка серной — сто двадцать литров.

— Вот видишь, как всё просто! — Я даже хлопнул его по спине. — А ты боялся...

— Да-да... — проговорил Завулон возбужденно. — Теперь только корыто какое-то побольше... и местечко укромное. Надо возвращаться к нормальной жизни...

— А может пополам его — и по половинке прямо в бочки? — попытался сострить я.

Зав только покрутил пальцем у виска.

Наконец всё было подготовлено, и, нагрузив на заднее сидение побольше пластиковой пленки, мы уселись в машину и двинулись в сторону Степного.

Я с утра чувствовал себя неважно: трудно дышалось, ныло в груди, перед глазами мелькали темные мушки. Погода менялась: небо заволокло низкими тучами, заморосил дождик, дворники уныло ёрзали по лобовому стеклу, нагоняя сон. На полдороге мы поменялись местами, и Зав вздремнул на пассажирском сидении, а я, наоборот, как-то немного взбодрился.

Наконец мелькнул указатель «Степное». К нашему месту я подъехал на автопилоте, посасывая ментоловую пастилку и стряхивая пепел в приспущенное окошко. Завулон помотал головой и открыл глаза. Машина остановилась.

Уже с обочины было видно, что что-то случилось. Вся земля вокруг была истерзана шинами и тракторными гусеницами. «Кто-то к кювет улетел, вытаскивали всем миром...» — утешил я себя, уже зная наверное, что дело не в этом.

Зав вышел из машины и теперь озирался с видом злобным и напуганным.

— Осторожно, дружок... — проговорил я. — Никаких лишних движений. Быстро придумываем версию, что нам здесь надо.

— Я вижу... — скорбно ответил Зав. — Я тебе говорил. Вот оно и доследование. — Он потер переносицу. — А что если они нас тут ждут?

— Головой не верти, — процедил я. — Стой спокойно. Мы остановились пописать. Давай!

Мы неохотно, с усилием помочились в кювет.

— Я сейчас... — сообщил вдруг Зав, застегивая штаны, и полез в машину.

Из бардачка появился рулон туалетной бумаги. Сжимая его в руках, Зав в два скачка перебрался через кюветную канаву и буром попер в лес. Выглядело это нарочито... слегка нарочито.

— Недолго! — крикнул я ему вслед и помахал рукой.

По логике событий мне следовало закурить — на тот случай, если за нами действительно наблюдают. Впрочем, если это так, то дело наше швах: нас просто задержат и будут бить в допросной, пока мы не сознаемся.

Поэтому я уселся за руль и достал еще одну мятную пастилку. Сердце ныло. Я включил музыку.

Завулон вернулся через четверть часа.

— Ну...

Дышать мне было совсем уже нечем. Небо наливалось свинцом. Приближалась гроза.

— Там никого, — коротко бросил Зав.

— Совсем никого? — бессмысленно переспросил я.

— Вот именно что совсем никого! — разом взорвался подельник. — Мешка нет, всё кругом разрыто. Мы попали, ты понимаешь это?!!

— Не ори, — ответил я миролюбиво. — Еще не попали. Валим отсюда. Они ничего не докажут, если мы сами не спалимся. Два года прошло, Зав! Следов нет. Подозревать некого. Даже допроса не будет...

— Твоими бы устами... — устало процедил Зав. — А валить надо мухой. Если нас здесь кто-то заметит — мы попали уже точно. И допроса не надо будет...

Он повалился на сидение, я утопил газ — и через полчаса мы уже въезжали в пригород, объехав огородами пост ГАИ, чтобы не угодить под камеры наблюдения. Хотя кто его знает нынче, где не стоят эти камеры?