Презент от нашего ствола

– Ума не приложу, – недоумевал подполковник, глядя на лоскут с бурыми пятнам запекшейся крови, который Росиньский положил на полированную поверхность стола в офисе командира базы. – Мечик, они мне сказали то, что я знал и без них, – произнес командир «Белого орла», подняв глаза на поручика. – За все годы существования ГРОМа насильственной смертью погибло всего тринадцать бойцов отряда, причем двое погибли, когда уже не служили в этом подразделении и вообще не служили в армии. Последний такой случай произошел недавно в Ираке, где бывший громовец работал охранником в американской нефтяной фирме.

– Старик говорил – восемь трупов, – напомнил поручик.

– Они сказали, этого не может быть, потому что не может быть никогда. В отряде каждый человек на виду. Бесследное исчезновение хотя бы одного из них – чрезвычайное происшествие. Если бы пропало восемь – была бы вселенская катастрофа.

– Тогда что это?

– Они сказали, какая-то провокация. Просили задержать старика до завтрашнего дня, должен прилететь их человек, чтобы провести допрос. Сегодня не может, а завтра прилетит.

Росиньский подумал, что у него будет прекрасная возможность познакомиться с настоящим громовцем. Ведь прилетит, конечно, один из офицеров, и если поручик сможет произвести на него должное впечатление, то будет кому замолвить словечко перед бригадным генералом, командовавшим элитным спецназом.

– Задержать не проблема. Задержим, – сказал вслух поручик. – Однако старик больше похож на человека, который просто хочет заработать, чем на провокатора.

– Внешность, Мечик, бывает обманчивой, – поучительно сказал командир «Белого орла».

– Вы правы, господин подполковник, – легко согласился Росиньский.

В это время запищал спутниковый телефон подполковника. Подполковник Леонович посмотрел на высветившийся номер и воскликнул:

– Ого! Соседям англичанам что-то от нас понадобилось!

Нажав кнопку ответа и обменявшись приветствиями, он стал слушать. Чем больше слушал подполковник, тем больше вытягивалось его и так длинное лицо. Попрощавшись, он положил телефон на стол и сказал Росиньскому:

– Час от часу не легче. В британский госпиталь доставлен раненый в тяжелом состоянии, без сознания. В польской форме. А на шевроне знаешь что изображено?

Росиньский молча указал на лоскут, лежавший на столе у командира базы, и вопросительно посмотрел на Леоновича.

– Да! – подтвердил тот. – Представь себе! Как выразился этот высокомерный тип, на шевроне белая птица, оседлавшая молнию. Нет, громовцы пускай сами разбираются и с живыми, и с мертвыми, со своими или с чужими. Это задачка не для меня. У меня своих забот полно.

– Можно я съезжу в госпиталь к англичанам? – встрепенулся Росиньский. – Разрешите, пан подполковник.

– Полагаешь, что сможешь разгадать загадку? – иронически спросил Леонович.

– Нет, но очень хотелось бы, – честно ответил поручик.

– Ладно. Поезжай.

– Слушаюсь, пан подполковник!

29

В модуле, соседствовавшем с операционным блоком, хирург Джефферсон отходил от трехчасовой операции, которую он делал поляку, доставленному в британский военный госпиталь в Мазари-Шарифе.

– Роджер, – сказал он своему ассистенту, недавнему выпускнику медицинской школы Королевского свободного университета в Лондоне, – по-моему, мы заслужили право на несколько глотков виски.

– Сэр, я думаю, что вы заслужили нечто большее, чем глоток виски. Ведь вы спасли этому человеку жизнь, – отозвался ассистент, положивший затекшие ноги на открытое окно модуля. – Я восхищен.

– Да, случай не банальный, – согласился хирург. – Хотя в моей практике бывали случаи и посложней.

– Сэр, вы точно вытащили его с того света. Я восхищен.

– Но не без вашей помощи, коллега. Должен вам заметить, вы грамотно действовали, – похвалил Джефферсон вчерашнего студента.

– Спасибо, сэр. Я очень польщен вашей оценкой. У меня было совсем немного практики, и я никогда не имел дела с огнестрельными ранениями.

– Это дело наживное. Если вы задержитесь здесь хотя бы на год, практики у вас будет более чем достаточно. Моджахеды позаботятся об этом. Они будут рады помочь вашему профессиональному становлению. Так как насчет виски?

– Спасибо, сэр. Но я воздержусь, – отказался ассистент. – Выпью лучше колы.

– Заботитесь о здоровье? Похвально, – прокомментировал хирург, заполнив высокий стакан на одну треть напитком соломенного цвета и бросив в него два кусочка льда. – Однако должен вам заметить, коллега, я не уверен в том, что хорошее виски в умеренных количествах более вредно, нежели ваша кола. Мне кажется, оно полезней.

Джефферсон отхлебнул из стакана и, умиротворенно прикрыв темные веки, выделявшиеся на его бледном лице, откинулся на спинку кресла.

– Вероятно, вы правы, сэр. Но у меня есть причины воздерживаться от алкоголя, – отозвался после паузы Роджер.

– Дурная наследственность? – с нескрываемой иронией предположил хирург.

– Вы правы, сэр. Мой родной дедушка умер в белой горячке, – признался молодой врач, бросив быстрый взгляд на Джефферсона.

– А что отец? – уже серьезно спросил хирург у своего помощника.