Презент

Закончил Харлампий трубу. Слез, полюбовался. Красивая труба — высокая, белая. Пошел руки от известки вымыть. Возвращается, а трубы нет! Сидит на стремянке Презент и старательно по кирпичику трубу разбирает. Одни кирпичи вниз сбрасывает, а другие в трубу заталкивает. От усердия язык высунул. Пришлось Харлампию всю работу сначала начинать, да еще из трубы кирпичи вытаскивать.

В степи зимой главная забота — топка. Леса в степи нет, поэтому топят печи кизяками. Кизяки— это солома с навозом. Готовят их обычно все лето. Отгораживают во дворе досками угол, свозят туда сухой навоз и перемешивают его с водой и соломой. Чем лучше кизяки намешаны, тем веселее будет гореть печь.

Топчут кизяки всей семьей, даже крошечные детишки — и те розовыми своими пятками месят колючую солому. Труд этот хоть и не очень тяжелый, но, утомительный.

Когда Презент увидел, что вся семья Харлампия, взявшись за руки, пляшет в углу двора, он пришел в восторг. Сначала он обежал весь двор на задних лапах, отдавая честь, потом прокатился через весь двор с боку на бок, потом рявкнул и прошелся колесом. И, уж совершенно придя в восторг, плюхнулся в жидкий навоз и во всей красоте кинулся к девчонкам. Тут уж было не до кизяков! Пришлось баню топить да всех девчонок и Презента заодно щелоком отмывать.

11

Рос медвежонок очень быстро. К осени от папахи, что служила Презенту берлогой, осталось одно красное суконное донышко. А сам он не то что в папаху, а в собачью конуру уже не помещался.

Однако рос медвежонок — росли и проказы. И хоть веселили его проделки всю семью и даже весь хутор, приносили они немалые убытки.

За одну только неделю Презент оборвал люльку, которую давно отобрал у Сашки, снял с петель дверь в сарае и обломал яблони в саду — качался на ветках и рвал зеленые яблоки.

Харлампиева жена и девчонки за любым делом уже привыкли все время присматривать — где медвежонок? Потому что стоило ему затихнуть, как через некоторое время либо грохот где раздавался, либо ругань соседей: Презент границы между дворами не признавал и шкодил в соседском саду не меньше, чем в своем. Хорошо, соседи были добрые, поворчат и перестанут, а случись злые люди, не сносить бы Презенту головы.

Четыре улья он у соседей разобрал. Залез на крышу в погоне за аистами и сбросил почти всю солому.

Пришлось Харлампию и ульи чинить, и пчел собирать, и крышу соседям заново соломой крыть.

Стали замечать, что куры куда-то исчезают. С каждым днем все меньше топчется их по двору. Не иначе Презент куда-то их девает. Решил Харлампий за медвежонком последить.

Рано утром Презент выкатился во двор и первым делом полез умываться в бочку под водосточной трубой. Он долго рычал и плюхался в мутной воде. Вылез — разлегся на завалинке сушиться. Часа полтора сушился: уж он и так, и эдак ляжет, и нос в лапы спрячет, и пузо свое сытенькое выставит, и с завалинки свесится.

А тут и куры вышли из курятника. Медвежонок оживился. Сначала он просто так, для порядка погонял их по двору.

Куры с кудахтаньем разбегались в разные стороны. Медвежонку было их не догнать. Тогда он забрался на кучу песка в дальнем углу база, сгорбатился и начал песок пересыпать.

Нагребет в лапу, поднимет и сыплет тонкой струйкой.

— Ах ты! — подивился Харлампий, он следил за медведем через щель прикрытых ставень. — Насмотрелся, как жена кур кормит, зерно им сыплет. И вправду похоже.

Куры сначала опасливо, а потом все беззаботнее со всего двора стали собираться к медведю. Вот одна сунулась под самую лапу. Удар! И курица замерла, дрыгнув ногами. Медведь оглянулся и торопливо сунул курицу под себя. И опять принялся подманивать глупых птиц.

— Вот это да! — поразился Харлампий. Он так удивился медвежьей смекалке, что даже курицу ему не было жалко. Презент забил еще одну птицу и пошел их прятать в овраг.

Харлампий видел в овраге кое-как забросанную песком и листьями кучу битых кур, но думал, что это кто-то из соседей выбросил заболевших птиц. На них часто нападали всякие болезни. Теперь он понял, что это работа Презента. И тут впервые закралась в душу казака тревога: он слышал, что хищник, живущий дома, до тех пор не опасен, пока не попробовал крови.

— Но ведь он кур-то не ест, — успокаивал себя Харлампий и тут же добавлял: — Пока не ест!

— Надо его на цепь сажать, — решил он, но все откладывал, потому что жаль ему было лишать потешного, веселого медвежонка свободы. И хоть было от мишки много беспокойства, но Харлампий и себя, и домашних уговаривал: ничего медведь дурного не делает, нрава он хорошего, а если и шкодит сверх меры, так потому, что он зверь, не человек, и живет по своим медвежьим законам, живет, как положено жить медведю его возраста.

Жене Харлампий ничего про кур не рассказал: она и так Сашку одного в доме не оставляла, боялась, как бы медвежонок его не попортил, не напугал бы нечаянно.

Дня через три вся семья Харлампия была разбужена страшной возней во дворе и собачьим лаем.