Прежде чем я умру (СИ)

— Ты будешь жить долго и практически не постареешь, а что будет с ней? — Арсений указал на закрытую дверь, — она состарится и умрет, ты не сможешь вечно быть с собственным сыном, который будет задаваться вопросом, почему его отец не постарел, а мать превратилась в седовласую старуху, — теперь в его голосе звучало раздражение, — тебе придется оставить ее, рано или поздно, чтобы она не заподозрила что-то о том мире, к которому ты принадлежишь. И ты это знаешь, мой друг. — Закончил он.

Луцио поставил стакан на тумбочку и тот развалился на осколки, оставив лужицу от растаявшего льда. Мужчина потер виски пальцами, в них пульсировала боль:

— Я никогда не смогу оставить сына! — Он покачал головой.

— Ты и не оставишь. — «А я тем более, ведь он — это тоже часть меня, так же как и его мать».

— Я не готов попрощаться с ними прямо сейчас… и тем более не готов к тому, что Луиза превратиться в немощную старуху, а затем умрет, — Луцио закрыл глаза рукой, — я не хочу оплакивать свою жену, будучи бессмертным, поэтому, как бы мне это не нравилось, но я не буду мешать тебе поить ее своей кровью.

На том их вечер и завершился, оставив после себя пустой бокал и стекло от стакана. Только спустя несколько лет Луцио развелся с Луизой. На удивление, жена спокойно восприняла его просьбу о разводе. Она знала, что он уходит не к любовнице, а в свое творчество — так было суждено. У нее остался сын, — здоровый мальчик и это было главное. С Луцио они остались в вежливо-заботливых отношениях — никаких упреков. Между ними было слишком много хорошего, и счастливого, чтобы осталось место чему-то плохому.

Бывший муж покинул Флоренцию. Все, что потом приходило от него — это алименты для сына и открытки с разных городов мира, где он писал: как скучает по своему мальчику. Луиза не хотела покидать Италию, здесь была ее работа и новая квартира, рядом с библиотекой.

* * *

По кухне разносился аромат свежезаваренного кофе. Луиза добавила сливки в чашку и медленно размешала сахар ложечкой. Перед ней стоял ноутбук, с монитора которого улыбался ее сын.

Сколько Лука себя помнил, мама всегда любила ходить дома в потертых джинсах и какой-нибудь свободной футболке. Ее темно-коричневые волосы были собраны в высокий хвост:

— В котором часу ты вылетаешь?

— В 18:45, прилетаю во Внуково, — он напрягся, и мать это почувствовала, — отец приедет меня встретить.

Луиза сделала глоток кофе и строго сказала:

— Не ругайся с ним, — взгляд ее карих глаз был сосредоточен на сыне, — будь умничкой, и не разочаровывай меня.

Лука молча кивнул, взглянув на стоящий у двери чемодан:

— Хорошо. Я понял, — «Только она одна может на меня повлиять». — Как буду на месте — напишу тебе или позвоню! — Помахал ей рукой на прощание. — Пока, мам…

Женщина послала ему воздушный поцелуй и вышла из «Скайпа».

Обычно так и происходил отъезд Луки в Москву, где он с головой погружался в учебу. Этот город, был для него слишком задымленным и серым. Постоянное движение, спешка, толкотня в метро. Ничего подобно во Флоренции или Бердичеве не происходило.

С годами его отношения с отцом стали на удивление напряженными. То ли дело было в Луке, который ощущал себя брошенным, то ли в Луцио, который не знал, с какой стороны подойти к сыну и о чем начать разговор. Лука привык к тому, что Луцио был для него тем, кто оплачивал все его расходы: «Конечно, когда денег полно, на кого еще, как не на сына их тратить, чтобы совесть не заедала?! Променял нас с мамой на свое творчество. Картины ему оказались важнее…» — эта мысль, прочно засела в голове Луки и оставалась там вплоть до его шестнадцатилетия.

Пока он сам не переосмыслил свои приоритеты и не начал хладнокровно пользоваться всем, что мог получить. Летнее обучение в Европе, отдых на дорогостоящих курортах, любой каприз, любое желание было молча исполнено. Пока Лу это не надоело. Он так и не смог заставить отца, обратить на себя внимание. Луцио регулярно перечислял деньги на его кредитную карту, пополнял банковский счет, знакомил с нужными людьми, когда Лука находился в Москве или они пересекались в Европе, чтобы сын завел необходимые связи для собственного будущего и… растворялся в работе.

После школы, Лу сам поступил в университет на бюджет. У отца он ничего не просил.

Бабушка всячески поддерживала внука. По этому поводу она очень прямолинейно высказалась:

— Наконец-то ты перестал паясничать и взялся за ум! В нашей семье дураков нет — все прокладывали себе дорогу своими силами. Если не научишься жить самостоятельно сейчас, то так и будешь всю жизнь зависеть от отца.

И Луке понравилось всего добиваться самому. Как бы ему не было неуютно в присутствии отца, он тщательно скрывал свое раздражение: «Притворство — хорошая способность, помогает держаться в тонусе. Каждый раз, примеряя на себя ту или иную маску, учишься манипулировать людьми, но мне нельзя увлекаться, ведь я не хочу расстроить маму».