Прежде чем я усну

— Нет. Несколько месяцев назад я приходила тебя навестить, и мне сказали, что ты уже выписалась. Тебя забрал Бен. Я знала, что он переехал, и попросила у них адрес. Они отказались — сказали, что это конфиденциальная информация. Они обещали передать тебе мой номер телефона и сказали, что я могу написать тебе письмо и оставить у них, а они перешлют.

— И ты написала?

— Я адресовала письмо Бену. Сказала, что я очень сожалею о случившемся и прошу прощения. Умоляла разрешить мне видеться с тобой.

— Но он запретил?

— Нет. Мне ответила ты, Крисси. Ты писала, что тебе намного лучше. И что ты совершенно счастлива с Беном. — Она оглядела парк. — А еще, что не желаешь меня видеть. Что к тебе иногда возвращается память, и тогда ты понимаешь, что я предала тебя. — Она смахнула слезинку. — Что не желаешь видеть меня рядом. Что тебе лучше забыть меня, а мне — тебя.

Я почувствовала, что холодею. Нет, я вполне могла представить, что в приступе ярости накатала такое письмо, но в то же самое время понимала, что вряд ли я могла так рассердиться. Для меня Клэр едва существовала тогда, а про нашу дружбу я и вовсе не помнила.

— Прости меня, — сказала я.

Не представляю, что даже в эти дни смогла бы вспомнить ее предательство. Наверное, это письмо я писала под диктовку Бена.

Она улыбнулась:

— Не извиняйся. Ты была права. Но я ни на секунду не переставала надеяться, что ты переменишь свое решение. Я хотела тебя увидеть. И рассказать правду, глядя тебе в глаза. — Я молчала. — Прости меня, прошу, Крисси! Ты сможешь простить меня — когда-нибудь?

Я взяла ее за руку. Как можно было сердиться на нее? Или на Бена? Моя болезнь стала для нас всех неподъемной ношей.

— Да, — ответила я. — Конечно, я тебя прощаю.

Вскоре после этого мы ушли. У самого подножия холма она обернулась и посмотрела мне в лицо.

— Мы ведь еще увидимся? — спросила она меня.

Я улыбнулась:

— Надеюсь, что да.

Мои слова как будто сняли груз с ее плеч.

— Мне тебя не хватало, Крисси. Ты не представляешь, как не хватало!

И она не лгала. Я и не предполагала, но с ее помощью и с помощью моего дневника у меня появился шанс осознать, что я прожила достойную жизнь. Я вспомнила о письме, лежавшем в моей сумочке. Весточка из прошлого. Последний кусочек мозаики. Ответ, который мне нужен.

— Я позвоню тебе. В начале следующей недели. Ладно?

— Хорошо, — ответила я. Она обняла меня, и я зарылась лицом в ее кудри. Я чувствовала, что она — мой единственный друг, человек, на которого я могу положиться. Она и Бен. Мы словно сестры. Я крепко сжала ее в объятиях.

— Спасибо, что все мне рассказала, — сказала я. — Спасибо. За все. Я люблю тебя, Клэр. — Отойдя на расстояние, мы одновременно обернулись, чтобы взглянуть друг на друга: мы обе плакали.

* * *

Дома я сразу же села читать письмо Бена. Нервничала — а найду ли я там ответ? Пойму ли, отчего Бен ушел от меня? Но в то же время радовалась. Была убеждена: найду. И уверена, что теперь, когда Бен и Клэр рядом, у меня есть все, что мне нужно.

Кристин, любимая, — так начиналось письмо, — это самое трудное решение в моей жизни. Звучит банальнее некуда, сама понимаешь, у меня нет писательского таланта — в нашей семье пишешь ты! — так что прости. Но я очень постараюсь.

Если ты читаешь это письмо, то уже знаешь, что я решил уйти от тебя. Мне невыносимо даже думать об этом — не то, что писать, но у меня просто нет выхода. Я пытался его найти, но не смог. Поверь мне.

Ты должна понять одно: я люблю, любил и всегда буду любить только тебя. Мне неважно, что случилось и почему. Я вовсе не желаю отомстить, нет. И не нашел кого-то на стороне, не думай. Когда ты была в коме, я особенно остро осознал, что ты — часть меня. Всякий раз, когда я смотрел на тебя, я думал, что это я умираю. И понял, что не желаю знать ни того, что ты делала тогда в Брайтоне, ни ради кого ты туда поехала. В тот момент я желал только одного — чтобы ты пришла в себя.