Прежде чем их повесят

Зато трудно представить, есть ли на земле человек более безобразный, чем здоровенный девятипалый ублюдок. Этот сидел в седле, как большой мешок с рисом. Он двигался медленно, все время почесывался, нюхал воздух и что-то жевал, будто корова. Пытался выглядеть так, будто у него внутри нет ни жажды убийства, ни безумной ярости, ни демонов. Но она-то все знала. Он кивнул ей, и она сердито насупилась в ответ. Ее не одурачишь — это демон под коровьей шкурой.

Впрочем, даже он лучше, чем проклятый навигатор, который вечно болтал, улыбался или смеялся. Ферро ненавидела болтовню, еще сильнее ненавидела улыбки, и тем более ненавидела смех. Глупый человечишка со своими глупыми баснями. Под прикрытием этой чепухи он строил какие-то планы и внимательно за всем наблюдал, она чувствовала.

Что касается первого из магов, ему Ферро доверяла еще меньше, чем остальным.

Она смотрела, как его взгляд скользит по повозке и останавливается на мешке, куда он положил свой ящик. Квадратный, серый, громоздкий, тяжелый ящик. Он думает, что никто не видел, но она-то видела. Он переполнен тайнами, этот лысый старый пердун с толстой шеей и деревянным посохом. Ведет себя так, будто всю жизнь делает только хорошее. Будто понятия не имеет, как можно заставить человека разлететься на куски.

— Гребаные розовые, — прошептала она.

Наклонившись с седла, она сплюнула на дорогу и яростно воззрилась на пять спин, покачивающихся впереди. Почему она позволила Юлвею уговорить себя, зачем ввязалась в это безумие? Путешествие в жуткую даль, на холодный запад, где у нее нет никаких дел. Ее место там, на Юге, ей следовало бы сейчас сражаться с гурками.

Чтобы заставить их заплатить за то, что они ей задолжали.

Безмолвно проклиная Юлвея, Ферро вслед за остальными подъехала к мосту. Сооружение выглядело древним: выщербленные, покрытые пятнами лишайника камни, глубокие колеи, образовавшиеся в тех местах, где катились колеса повозок. Катились тысячи лет, туда и обратно. Под одиночным пролетом арки бурлил поток — обжигающе-холодная струя стремительной воды. Возле моста стояла приземистая хижина, за долгие годы осевшая и вросшая в почву. Резкий ветер срывал с ее трубы клочья дыма, унося их куда-то вдаль.

Перед хижиной стоял одинокий солдат. Должно быть, ему не повезло, выпал жребий караулить. Он прижимался к стене, кутаясь в плотный плащ, конский хвост на его шлеме мотался взад-вперед под порывами ветра, копье стояло рядом. Байяз приблизился к мосту, натянул поводья своего коня и кивнул в сторону равнины:

— Мы едем туда, дальше. Хотим добраться до Дармиума.

— Я бы не советовал. В тех краях опасно.

Байяз улыбнулся.

— Опасно — значит прибыльно.

— Никакая прибыль не остановит стрелу, друг. — Солдат оглядел их одного за другим и шмыгнул носом. — А у вас пестрая компания!

— Я набираю хороших бойцов везде, где их нахожу.

— Вижу. — Он глянул на Ферро, и она ответила мрачным взглядом. — Слушай, я не сомневаюсь, что все они серьезные ребята, но вот что я тебе скажу: на равнинах нынче очень опасно, даже больше, чем раньше. Торговцы туда по-прежнему ездят, но ни один пока не вернулся. Похоже, спятивший Кабриан высылает в поле разъезды в надежде чем-нибудь поживиться. Да и Скарио с Голтусом немногим лучше. Здесь, на этом берегу реки, мы еще соблюдаем какие-то законы, но на той стороне вы окажетесь сами по себе. Если вас поймают там, на равнине, помощи не будет. — Солдат снова шмыгнул носом. — Ни от кого.

Байяз угрюмо кивнул.

— Мы ее и не просим.

Он пришпорил свою лошадь, и та затрусила через мост, к дороге на том берегу. Остальные последовали за ним — впереди Длинноногий, затем Луфар, потом Логен. Малахус Ки натянул поводья, и повозка загрохотала по мосту. Ферро замыкала процессию.

— Помощи не будет! — крикнул солдат ей в спину, снова прижимаясь к облупленной стене хижины.

Великая равнина…

По всем признакам, это должно быть хорошее место для всадников, спокойное место. Ферро могла бы увидеть приближавшегося врага за много миль, но не видела никого. Лишь просторный ковер колышущейся на ветру высокой травы, что простирался во все стороны до далекого-далекого горизонта. Этот монотонный вид перебивала только дорога — полоса более короткой и сухой травы, в проплешинах голой черной земли, прорезавшая равнину прямо, как летит стрела.

Ферро не понравилось это бесконечное однообразие. Она хмурилась, вглядываясь вдаль. В Бесплодных землях Канты голая земля была полна приметных черточек — расколотые валуны, безводные долины, сухие деревья, отбрасывающие когтистые тени; залитые тенью отдаленные овраги; горные хребты, купающиеся в свете. В Бесплодных землях Канты небо над головой было пустым и ровным: сияющая чаша, в которой нет ничего, кроме ослепительного солнца днем и ярких звезд ночью.

Здесь же все выглядело странно перевернутым.