Прежде чем их повесят

Она неторопливо вошла и презрительным взглядом оглядела комнату.

— Может, мне просто нравится смотреть на ваши мучения.

Глокта фыркнул и осторожно погладил горящее колено.

— Тогда сейчас у вас наверняка между ног все мокрое.

— На удивление, нет. Вы выглядите, как смерть.

— А когда было по-другому? Будете смеяться над моей внешностью или есть дело?

Витари сложила длинные руки и прислонилась к стене.

— Вам надо одеться.

— Еще повод увидеть меня голым?

— Сульт ждет вас.

— Сейчас?

Витари закатила глаза.

— Нет, что вы, зачем торопиться. Вы же его знаете.

* * *

— Куда мы направляемся?

— Увидите, когда доберемся, — и она прибавила ходу, заставляя его хватать воздух и морщиться. Хрипя от боли, он тащился под неясными арками, по мрачным переулкам и серым дворам Агринта, бесцветного в призрачном утреннем свете.

Его сапоги неуклюже царапали гравий парка. Трава потяжелела от холодной росы, воздух набух туманом. Голые деревья нависали черными когтями в сумраке. Наконец возникла высокая отвесная стена. Витари провела его к высоким воротам, у которых стояли два охранника. Их тяжелые доспехи были отделаны золотом, золотом были обиты и тяжелые алебарды, накидки украшены золотым солнцем Союза. Рыцари-телохранители. Личная гвардия короля.

— Дворец? — пробормотал Глокта.

— Нет, умник, трущобы.

— Стой. — Один из рыцарей поднял руку в перчатке, голос глухо звучал из-за решетки высокого шлема. — Назовите имена и дело.

— Наставник Глокта. — Он добрался до стены и прислонился к сырому камню, от боли в ноге прижимая язык к пустым деснам. — Насчет дела спросите у нее. Это была не моя идея, сразу могу вам сказать.

— Практик Витари. И нас ожидает архилектор. А ты знал это, глупец, я говорила об этом, когда выходила.

Если человек в тяжелых доспехах может выглядеть оскорбленным, у рыцаря получилось.

— Есть порядок — я должен спрашивать каждого…

— Просто открой! — рявкнул Глокта, прижимая кулак к дрожащему бедру. — Пока я еще в состоянии войти на своих двоих!

Человек сердито постучал в ворота, и в них открылась маленькая дверь. Витари нырнула в нее, Глокта похромал следом — по тропинке из тщательно обработанного камня через тенистый сад. Капли холодной воды висли на ветках с набухающими почками, падали с высоких статуй. Невидимая ворона каркала нелепо громко в утренней тишине. Дворец нависал впереди — в первом сиянии утра появлялись очертания крыш, башен, скульптур, каменных орнаментов.

— Что мы тут делаем? — прошипел Глокта.

— Узнаете.

Он поднялся на ступеньку и прохромал между высокими колоннами и еще двумя рыцарями-телохранителями — тихими и неподвижными настолько, что их можно было принять за пустые доспехи. Трость Глокты прощелкала по полированному мраморному полу гулкого коридора, освещенного мерцающими свечами; высокие стены были покрыты неясными барельефами. Сцены забытых побед и свершений, один король за другим — указывают, потрясают оружием, читают воззвания, гордо выпячивают грудь. Глокта одолел пролет лестницы (потолок и стены были сплошь украшены золотыми цветами, сверкающими в свете свечей), пока Витари нетерпеливо поджидала его наверху.

«Хоть они и бесценны, но от этого карабкаться по ним не легче, черт побери».

— Сюда, — негромко сказала Витари.

У дверей в двадцати шагах собралась группа людей с озабоченным видом. Рыцарь-телохранитель сгорбился в кресле, опустив голову на руки и запустив пальцы в курчавые волосы; шлем стоял рядом на полу. Остальные трое стояли вместе; их тревожный шепот отражался от стен и эхом уносился по коридору.

— Вы не идете?

Витари покачала головой.

— Меня он не звал.

Трое у двери обернулись на Глокту, когда он хромал мимо. Странная компания собралась поболтать в коридорах дворца до рассвета. Лорд-камергер Хофф был в поспешно накинутом халате, на пухлом лице был написан ужас, словно от кошмара. У лорд-маршала Варуза один угол воротника торчал вверх, другой — вниз, седые волосы были в беспорядке. У верховного судьи Маровии впали щеки, вокруг глаз появились красные круги, и желтоватая рука дрожала, когда он показал на дверь.

— Это там, — прошептал он. — Это ужасно. Ужасно. Что теперь делать?

Гокта нахмурился, прошел мимо рыдающего охранника и шагнул за порог.

Это была спальня. Восхитительная. «Это дворец, в конце концов». Стены были обиты ярким шелком и украшены темными картинами в старых золоченых рамах. Огромный камин, вырезанный из бурого и красного камня, напоминал кантийский храм в миниатюре. Кровать представляла собой чудовищное сооружение с четырьмя опорами — один балдахин накрывал пространство больше всей спальни Глокты. Одеяла были отброшены и помяты, но не было ни следа последнего обитателя. Высокое окно было приоткрыто, из серого внешнего мира врывался прохладный ветерок, заставлявший плясать пламя на свечах.

Архилектор Сульт стоял примерно в центре комнаты и хмуро глядел на пол рядом с другой стороны кровати. Если Глокта ожидал, что архилектор будет так же растрепан, как те трое за дверью, его ждало разочарование. Безупречно белая мантия, тщательно причесанные белые волосы, руки в белых перчатках сложены на груди.