Прежде чем их повесят

Ищейка сидел, прислонившись спиной к поваленному дереву, и переводил дыхание. Он держал лук в расслабленных пальцах, а меч воткнул рядом с собой во влажную землю. Клинок Ищейка забрал у мертвого карла и тут же пустил в дело; похоже, он еще не раз пустит его в дело сегодня. Кровь обагрила его руки и одежду, с ног до головы. Кровь Катиль, кровь плоскоголовых, собственная кровь. Не стоило труда ее вытирать — очень скоро крови будет еще больше.

Три раза шанка пытались взобраться на хребет, три раза их оттесняли обратно, и каждая схватка была более ожесточенной, чем предыдущая. Ищейка сомневался, что им удастся отбить новую атаку. В том, что шанка снова придут, он не сомневался. Ни на минуту. Его беспокоили только два вопроса: когда они придут и сколько их будет.

Сквозь деревья доносились вопли и стоны раненых союзных солдат. Раненых было много. Один из карлов потерял в последней схватке кисть руки. «Потерял», наверное, неправильное слово, поскольку ее отрубили боевым топором. Сначала карл вопил не переставая, а теперь затих, лишь тихо и хрипло дышал. Культю завязали тряпкой и перетянули ремнем, и он не сводил с нее глаз. Такой вид иногда бывает у раненых: с побелевшим лицом и расширенными глазами он смотрел на свое обрубленное запястье, словно не мог осознать, что это такое. Словно никак не ожидал увидеть этого.

Ищейка медленно выпрямился и поглядел поверх поваленного ствола. Там, в лесу, были плоскоголовые. Они сидели в тени между деревьями и выжидали. Ищейке не понравилось то, как они затаились. Обычно шанка либо лезут на тебя, пока ты всех не прикончишь, либо бегут прочь.

— Чего они ждут? — прошептал он. — С каких пор долбаные плоскоголовые научились ждать?

— А с каких пор они научились драться за Бетода? — проворчал Тул, вытирая свой меч. — Многое изменилось, и не к лучшему.

— А когда что-нибудь менялось к лучшему? — фыркнул Доу, сидевший рядом.

Ищейка нахмурился: он почуял какой-то новый запах, вроде запаха сырости. Внизу среди деревьев появилось что-то белое, и, пока он смотрел, оно сгущалось.

— Что это? Туман?

— Туман? Здесь, наверху? — Доу хрипло хохотнул, словно ворона каркнула. — В это время суток? Ха! Впрочем, погоди-ка…

Теперь они все это видели — белую полоску, которая стелилась по мокрому склону. У Ищейки пересохло во рту. Внезапно он ощутил тревогу, и не только из-за того, что шанка чего-то выжидали. Тут было что-то еще. Туман полз вверх сквозь лес, клубился вокруг стволов, подымался все выше прямо у них на глазах. Плоскоголовые тоже двигались, в серой мгле мелькали их смутные силуэты.

— Не нравится мне это, — услышал он голос Доу. — Что-то ненормальное.

— Держись, ребята! — Это был густой голос Тридубы. — Теперь держись!

Ищейка немного приободрился, но прилив мужества продлился недолго. Он начал раскачиваться взад и вперед, его затошнило.

— Нет, нет, — шептал Трясучка и озирался вокруг, словно искал выход.

Ищейка чувствовал, как волоски на его руках встали дыбом, кожу покалывало, горло перехватило. Им завладел какой-то безымянный страх, ползущий вверх по склону вместе с туманом; страх стелился между деревьями, клубился у стволов, просачивался под бревно, которое они использовали в качестве прикрытия.

— Это он, — шепотом проговорил Трясучка, и глаза его округлились, как голенища сапог. Он вжался в землю, словно боялся, что его услышат. — Это он!

— Кто? — просипел Ищейка.

Трясучка лишь покачал головой и плотнее прижался к холодному грунту. Ищейка ощутил сильнейшее желание сделать то же самое, но заставил себя подняться и поглядеть поверх бревна. Он, названный, будет трястись от страха, как ребенок в темноте, сам не зная почему? Лучше встретить ужас лицом к лицу.

Это была большая ошибка.

Там, в тумане, он увидел какую-то тень, слишком высокую и слишком прямую для шанка. Кто-то здоровенный, огромный, большой, как Тул. Даже больше. Великан. Ищейка потер утомленные глаза, решив, что это игра света во мгле. Но это было не так. Тень приближалась, принимала все более четкие очертания, и чем яснее он ее видел, тем страшнее ему становилось.

Ищейка во многих местах побывал и много что повидал, он прошел по всему Северу, но нигде не встречал ничего более странного и неестественного, чем этот великан. Одну половину тела защищали мощные черные доспехи — кованый металл, расплющенный и искореженный, скрепленный заклепками и болтами, усеянный гребнями и шипами. Другая половина тела была почти обнажена, не считая ремней, поясов и пряжек, державших панцирь: голая нога, голая рука, голая грудь с уродливыми буграми мускулов и канатами жил. На лице великана была маска из черного железа, покрытого вмятинами и царапинами.

Гигант подошел ближе, вырастая из тумана, и Ищейка увидел, что его кожа разрисована. Она была исписана крошечными синими буковками, сплошь покрыта письменами, до последнего дюйма. Оружия у него не было, но от этого он не выглядел менее устрашающим. Наоборот, становилось еще страшнее, если такое вообще возможно. Великан не нуждался в оружии даже на поле битвы.