Прежде чем он ошибётся

«Сэр, это почти пять месяцев. Не могли бы Вы хотя бы поручить мне исследовательские и ресурсные задачи из дома?»

«Нет. Это отстранение, ни больше ни меньше. Как я уже сказал, это не подлежит обсуждению».

Маккензи кивнула, стараясь не заплакать перед Макгратом.

«Я понимаю. Это всё?»

«Да. Ты свободна. Но ... Послушай, ты проделала отличную работу. А я ведь собирался уволить тебя за то, что ты втянула нас в расследование против сенатора. Ты же знаешь, что, как правило, такие истории плохо заканчиваются для бюро. Но в результате я рад, что ты осталась верна своей интуиции. Ты всегда производишь на меня впечатление, Маккензи. Не позволяйте нынешнему отстранению помешать своей карьере».

Это был идеальный способ закончить встречу. Больше он ничего не мог сказать, чтобы донести до неё свою точку зрения. А она была в довольно приподнятом настроении, покидая его кабинет.

Выйдя из кабинета, Маккензи даже не взглянула назад. Как он сказал, у неё впереди блестящее будущее, так какой смысл оглядываться назад?

Как в напоминание о светлом будущем, её рука инстинктивно потянулась к животу, который становился всё более заметным.

* * *

Две ночи спустя Маккензи проснулась с тяжелым вздохом.

Она оглядела спальню, уверенная, что там кто-то был. Но, конечно же, единственным человеком, помимо неё был Эллингтон, крепко спящий рядом с ней.

Что меня разбудило? - удивилась она. Что это было?

Но потом она поняла. Она знала, потому что снова почувствовала это.

Ребёнок двигался. Она уже чувствовала лёгкое трепетание несколько раз, но сейчас всё было по-другому. Это был не совсем удар ногой, но вполне заметное движение.

Наверное, это было самое странное, что она когда-либо ощущала. Это было не больно, хотя и не совсем приятно. Она ждала, что он сделает это снова, но следующий толчок оказался слабее.

Опасаясь, что ребёнок вот-вот покончит со своей маленькой атакой, она протянула руку и потрясла Эллингтона за плечо.

«Детка, проснись».

«В чём дело? Ты в порядке?» - он едва перевернулся, пытаясь сквозь сон понять, не произошло ли что-то чрезвычайное.

«Просыпаться. Кое-кто хочет поздороваться с тобой».

«Что?»

Она взяла его за руку и притянула к себе. Затем положила её к себе на живот и стала ждать. Эллингтон, очевидно, почувствовав, что произошло, сразу же сел в постели. На его сонном лице мгновенно появилась улыбка.

И снова толчок. Маккензи решила, что это было колено или локоть, так как явно прощупывались маленькие твёрдые края. Маккензи издала короткий смешок, за которым последовали слёзы.

«О Боже, - сказал Эллингтон. - Это...это прекрасно. И немного странно».

«Ты думаешь, это странно?»

Он поцеловал её в губы, его рука всё ещё лежала у неё на животе. Ребёнок ещё раз показал своё присутствие, прежде чем, по-видимому, уснул.

«Ты в порядке?» - спросил Эллингтон, когда наконец убрал свою руку.

«Да, - ответила она. - Я в полном порядке».

И впервые с тех пор, как её ударили в живот в гостиничном номере в Балтиморе, это было правдой. Даже несмотря на то, что она была без работы уже пять недель и ей всё ещё предстоял долгий путь, всё было хорошо. Потому что впервые с тех пор, как она увидела положительный результат теста на беременность, она знала ответ на вопрос, который не давал ей покоя.

Если бы ей пришлось выбирать, что оказалось бы для неё важнее: материнство или карьера?

Она улыбнулась в темноте, когда поняла, что это был самый легкий выбор в её жизни.