Прежде чем проститься

— Вот и я тоже, — сказал Макдермотт. — Между прочим, я родился в этом доме. Тогда здешние улицы были и скучнее, и грязнее. У взрослых была такая шутка: «Хочешь выпить на халяву? Выйди на улицу и жди, когда ветер подует со стороны пивоварни Джекоба Руперта».

— Какая экономия! — засмеялся Дэн.

— Только похмелье потом было ощутимее.

Их разговор тек как бы сам собой, без мучительного поиска тем и огибания острых углов. Корнелиусу Макдермотту все больше и больше нравился доктор Дэн Майнор. «К счастью, сын пошел не в отца», — подумал старик. На вашингтонских приемах ему доводилось не раз встречаться с Майнором-старшим — напыщенным и довольно скучным человеком. Дэн не из отцовского теста. На его месте многие попросту открестились бы от такой матери и постыдились рассказывать, в кого она превратилась. А Дэн не оставляет усилий найти ее и помочь. «Такие парни мне по нраву».

— Обещать наверняка, как вы понимаете, я не могу, но попробую тряхнуть этих бюрократов, чтобы оторвали зады от кресел и занялись настоящими поисками вашей Квинни, — сказал Макдермотт. — Как я понял, в последний раз ее видели в сентябре прошлого года, где-то к югу от Томпкинс-сквер?

— Да. Между тем ее тамошние друзья говорят, что она вполне могла покинуть Нью-Йорк. Сведения о ней очень скупы. Еще мне рассказали, что у матери бывали затяжные депрессии. Тогда она вообще никого не хотела видеть и, словно зверь, искала себе нору.

Дэн поймал себя на странном ощущении: он все больше проникался уверенностью, что его матери уже нет в живых.

— Вы хотели бы поселить мать в своей квартире? — вдруг спросил Корнелиус Макдермотт.

— Честно говоря, не знаю. Сначала ее нужно найти.

— И потом, как вы понимаете, может быть и... другой вариант.

— Я только что об этом думал, — признался Дэн. — Если она умерла и похоронена где-то на кладбище для бездомных, я бы хотел перенести ее прах в наш фамильный склеп в Мериленде. В любом случае появится определенность... и у меня, и у деда с бабушкой. Страшно представить, как она бродит по улицам, больная и, быть может, с помутненным разумом.

— У вас есть ее фотографии? — спросил Корнелиус.

Дэн вытащил из бумажника старый снимок, с которым не расставался.

Корнелиус Макдермотт рассматривал потертое черно-белое фото и чувствовал, как к горлу подступает комок. Сколько любви излучали два этих лица — красивой молодой женщины и малыша, крепко обнимавшего ее за шею.

— У меня есть и другой снимок. Кадр из документального фильма о бездомных, который семь лет назад показали по каналу Пи-би-эс. Наверное, вы знаете, что с помощью компьютерной программы можно «состарить» снимок и внести другие изменения. Друзья матери рассказали, как она выглядела в прошлом году. Мне сделали компьютерную реконструкцию с учетом их словесного портрета.

Макдермотт прикинул: матери Дэна сейчас должно быть около шестидесяти лет. Но с компьютерного снимка на него смотрела седая, высохшая восьмидесятилетняя старуха.

— Мы размножим этот снимок и развесим по городу, — пообещал он Дэну. — А чтобы кое-кто руководствовался не только инструкциями и предписаниями, я попрошу, чтобы внимательно просмотрели все данные о захоронениях бездомных начиная с сентября прошлого года и поискали, нет ли там похожей женщины.

Дэн встал.

— Мне пора. Я и так отнял у вас много времени, конгрессмен Макдермотт. Я вам очень признателен за готовность помочь.

— Извольте снова сесть, молодой человек. Во-первых, я бывший конгрессмен. Во-вторых, для друзей я просто Мак. А в-третьих, уже половина шестого. Самое время пить коктейли. Что предпочитаете?

За сухим мартини их разговор вновь принял непринужденный характер. Оба так увлеклись беседой, что даже не заметили вернувшуюся Лиз Хенли.

Вид у секретарши Макдермотта был весьма подавленный.

— Мне пришлось заехать домой, — тихо сказала Лиз.— До сих пор не могу опомниться.

— Да что с вами сделала эта гадалка? — испуганно спросил Макдермотт, проворно вскакивая на ноги. — Я вас еще такой бледной не видел!

— Как вы себя чувствуете? — спросил Дэн, который уже стоял возле Лиз. — Я врач...

Лиз покачала головой и рухнула в кресло.

— Сейчас все пройдет. Не надо проверять у меня пульс. Мак, налейте мне вина. Это поможет лучше лекарств... Вы знаете, я ехала туда в весьма скептическом настроении. Но Бонни Уилсон... она просто перевернула мои представления. Шарлатанства там нет и в помине. Она — ясновидящая в полном смысле этого слова. И если она предупреждала Нелл относительно Питера Лэнга, к ее словам нужно прислушаться.

63

После ухода Герты Нелл вновь включила компьютер и перечитала статью, написанную для пятничного номера газеты. Статья касалась истории президентских избирательных кампаний в Соединенных Штатах, которые с каждым разом становились все длиннее и драматичнее.

Нелл решила, что ее следующая статья будет последней. Она попрощается со своими читателями и сообщит им о намерении вступить в борьбу за место в Конгрессе, которое долгие годы занимал ее дед.