Прежде чем ты узнаешь мое имя

Через полгода он станет женатым мужчиной. Цветовая гамма выбрана, посуда заказана. Приходят ответы на приглашения, а Эмма, его невеста, уже провела две из четырех примерок платья (на первой она даже плакала).

– Ты… хочешь прийти?

Руби так и не смогла понять, был ли нерешительный вопрос Эша наивностью или жестокостью. Он задал его, прижавшись грудью к ее обнаженной спине, а его левая рука покоилась на изгибе ее талии. Теперь, за океаном, одна в пустой постели, она осознает, что в том вопросе скрывалось и то, и другое. Что-то начинает шевелиться в Руби Джонс. Едва заметное тепло, словно кто-то раздувает огонь глубоко внутри нее, желая, чтобы тот разгорелся и превратился в пылающий костер. С новой порцией кислорода происходит первый взрыв. Достаточно большой, чтобы вытолкнуть ее из постели и заставить надеть кроссовки. Впервые за семь дней она приняла вертикальное положение, если не считать небольших забегов, которые Руби совершила в поисках еды и водки. Она чувствует себя шаткой, неуверенной, но пока завязывает шнурки двойными узлами, ощущает, как гнев, будто топливо, разливается по ее телу. Эш пригласил ее на свою свадьбу, в то время как она все еще чувствовала вкус своей кожи на его губах. Он намеренно оттолкнул ее, превратив крепкую связь между ними в тонкую ниточку. Тянуться к ее телу, пренебрегая ее мыслями и чувствами, было жестоко и расчетливо. Тогда это ее не шокировало, потому что, по правде говоря, он всегда таким был.

Неудивительно, что она привыкла подавлять собственные чувства.

Снаружи льет как из ведра, но Руби едва замечает дождь. Она направляется на восток, к Центральному парку, и, шлепая по темным маслянистым лужам, смахивает капли с глаз. Когда мышцы начинают протестовать, она наслаждается болью, заставляет себя двигаться быстрее. Руби рассуждает, что если и стоит от чего-то убегать, то от ужасного оцепенения, которое удерживало ее в постели все эти дни. Уж лучше чувствовать боль в напряженных ногах и испытать сердце на прочность, чем позволить еще одному дню пройти мимо нее. Руби входит в парк, мокрый гравий хрустит под ее ногами. Прикинув про себя, она решительно направляется к ближайшему водохранилищу.

Добравшись до озера, Руби начинает бежать не в том направлении. Держась левой стороны, она бежит по часовой стрелке, как если бы возвращалась домой, но вскоре осознает свою ошибку. Попадающиеся ей навстречу бегуны хмурятся или вздыхают. Некоторые из них, проходя мимо, качают головой, а один или два делают вид, что вынуждены уступить ей дорогу. Руби собирается извиниться, но передумывает. Развернуться и побежать не туда вместе с толпой ей мешает упрямство и кое-что еще. Столько лет она отодвигала себя на второй план, что теперь находит это волнующим – хоть раз занять все свободное место и заставить других уступать ей дорогу.

Час спустя, когда Руби возвращается в свой многоквартирный дом, она все еще ощущает эйфорию[15]. Она так промокла, что приходится выжимать футболку, прежде чем войти внутрь. Парень за стойкой регистрации сочувствующе улыбается, когда она проходит мимо, но Руби улыбается в ответ и говорит, что ей нравится такая погода.

– Это так освежает!

Теперь парень за стойкой выглядит обеспокоенным: это не та Руби, к которой он привык за эти дни (да, он заметил еду навынос и водку, так что, учитывая ее нечастые появления за последние несколько дней, у него уже сложилось собственное мнение о новой квартирантке. Он пришел к выводу, что она съедет в течение недели).

– У нас есть зонтики, которые можно брать. Если… если хотите, – неуверенно говорит он в спину Руби, когда та уже входит в маленький лифт в конце вестибюля, после чего двери между ними закрываются.

Через несколько минут, когда Руби встает под душ, она вспоминает встревоженное выражение лица парня за стойкой регистрации и начинает смеяться. То, что тебя посчитали странной в Нью-Йорке – триумф, почти что новое рождение. Под горячей водой она закрывает глаза и смеется так сильно, что плачет, эмоции смешиваются, подобно еще не засохшим краскам, и стекают с ее кожи. Она решает, что это и будет ее настоящим началом. Своего рода крещением, после которого она станет полностью обновленной. Выйдя из душа, Руби укутывается в полотенце, кожу немного покалывает. Она идет к своему маленькому шкафу, чтобы найти в нем самое красивое платье. Перебирая пальцами мягкий хлопок юбки, она представляет, как плывет по летним улицам Нью-Йорка, оставляя за собой яркий, радостный шлейф красок.

За этими кирпичными стенами прячется целый мир, и она наконец готова с ним познакомиться.

Улыбаясь, она обдумывает эту мысль, когда жужжит лежащий на тумбочке телефон. Отвернувшись от шкафа, Руби берет его в руки и проверяет светящийся экран.

Привет.

Образы красивых платьев, теплых летних дней и ярких цветов исчезают. Якорь снова опускается, когда приходит второе сообщение.

Как бы мне хотелось, чтобы ты все еще была здесь.

Эш.