Прежде, чем умереть (СИ)

Уповая на эффективность своей беспламенной трубы, я присел и дал два выстрела по наступающим порядкам противника. Но спринт через ухабы не способствует точности стрельбы — руки подрагивают, прицел пляшет, задержать дыхание, когда кислорода и так не хватает, сложновато. Попал-нет — х** знает, но шагающие цепью гордые, пылающие гневом сыны Пензы слегка остудились и сделались ближе к земле.

Повернув назад, в сторону леса, я заметил неподалёку Ветерка, он сидел и целился с колена, ориентируясь на вспышки выстрелов.

— Минус один! — поправил он приклад, отослав свинцовый презент незадачливому получателю. — Ещё, — снова раскатисто щёлкнула СВД.

— Хорош, отходи! — махнул я ему, чтобы двигал к лесу.

Саня поднялся, и тут со стороны КПП снова донеслось режущее ухо «пыщ».

Столб поднятой взрывом земли заслонил Ветерка, а когда осел, того было уже не разглядеть. В ушах звенело, правую ляжку жгло острой болью. Я сделал шаг, и перед глазами поплыло, ноги стали ватными, картина шатающегося леса сменилась стремительно приближающимся чернозёмом.

Не знаю, как долго я пролежал, уткнувшись рожей в грязь, но, когда перевернулся и продрал зенки, первое, что увидел — идущих на меня цепью автоматчиков, метрах в двадцати. Их мутные силуэты покачивались в такт шагам, и это почему-то успокаивало, как колебания метронома. Не было ни страха, ни беспокойства, я даже не потянулся к валяющейся рядом винтовке, просто лежал, будто на пикнике, и ждал приближения посланников рока. Как вдруг голова одного из них брызнула. Стреляли из леса. Цепь моментально скрылась от моих глаз, и вспышки ответных выстрелов засверкали на уровне земли. Музыка боя вернула сознание из мира меланхолии в реальность. Я схватил винтовку и пополз к лесу. Короткие очереди «калаша» и одиночные раскатистые хлопки «Скаута» перемещались по опушке, не давая неприятелю заскучать и остужая особо буйные головы новыми вентиляционными отверстиями. Голоса СВД в этой симфонии слышно не было.

Ползти в заиндевевшей перемешанной с гниющей растительностью грязи — удовольствие сомнительное. Особенно, когда позади, в непосредственной близости от твоей жопы, с три десятка тех, кто жаждет её прострелить, едва завидев, чёртово бедро ноет, как сучка в казарме, а до леса ещё хуярить и хуярить. Чья-то шальная пуля зарылась в мой вещмешок. А может и не шальная. Сука! Ещё одна! Да пропади оно всё! Я выудил из подсумка последнюю РГО, выдернул чеку и швырнул дорогой гостинец назойливым Пензякам, после чего, пользуясь секундным замешательством и жиденькой дымовой завесой, что есть мочи, рванул к лесу.

Дерзкий план возымел успех. Если не считать ещё одной пули, чиркнувшей по левому плечу. Домчавшись до опушки, я нырнул в кусты, как охваченный пламенем ныряет в спасительный водоём, и прижался к первому же дереву, с трудом подавляя желание его расцеловать.

— А суки, паскуды, — не с первой попытки загнали озябшие пальцы новый магазин в горловину ВСС. — Сейчас вы у меня поползаете. Сейчас... — коснулась брови резиновая накладка ПСО, и угольник прицельной сетки быстро отыскал себе аппетитную голову. Через секунду та рассталась со значительной частью серого вещества и печально поникла. — Я вам устрою блядский тир, — вторая пуля легла под нижнюю челюсть следующей мишени, и кровяной фонтанчик весело забил сквозь пальцы агонизирующего мстителя. — Ебаный парк развлечений, — поймал я в оптику чей-то низкий лоб, — с фейерверками. Куда, мразь? Вы ещё кордебалет не видали, — зацелил я пах не к месту поднявшегося на ноги автоматчика, но представление прервал хлопнувший меня по больному плечу Павлов:

— Всё, уходим.

— Погоди.

— Это приказ.

— Зануда.

Вглубь леса мы отходили под таким шквалом свинца, что не стыдно будет внукам рассказать. Хотя, кого я обманываю, в последний раз мне было стыдно лет двадцать пять назад. Кажется, я тогда пытался запихать двенадцатый калибр в патронник шестнадцатого у всех на глазах.

— Доволен?! — грубо пихнул меня в плечо сучий Стас, и опять — падла! — в больное. Долго же он терпел, километра три прошли.

— Охуел?

— Из-за тебя, сволочь, мы машину потеряли, и человека! — преградил мне дорогу совестливый детоубийца.

— Ну, за человека мне мозги не еби, Ветерок тебе никогда не нравился, а за машину — мои глубочайшие извинения.

— Жаль, — подключился к товарищескому суду лейтенант, — что на твоих извинениях мы далеко не уедем.

— Увы, — признал я его правоту. — Слушайте, мне действительно неловко за произошедшее. Да, я налажал. Да, было бы лучше, если б я вас послушал и не лез на рожон. Прошу прощения. Но теперь-то вы от меня чего хотите? Дело сделано. Нужно оставить прошлое позади и двигаться дальше.

— Я с тебя просто хуею, — злобно усмехнулся Станислав. — Куда — блядь! — двигаться?! Мы посреди леса, без воды, без еды, и патронов с гулькин хер!

— К чему так нагнетать? Мысли позитивнее. Ты всё ещё можешь двигаться — уже хорошо! Кроме того, нам точно известен наш следующий пункт назначения — Сызрань. Так что подберите нюни, и пиздуйте!

— До неё двести тридцать километров!