Президент исчез

— Послушайте, — сказала она, — я вот чего не могу понять. Война идет уже более года. И Англия, и Франция, и Германия, и Россия — все они сражаются и убивают на этой войне. Однако они не могут причинить нам никакого вреда, поскольку слишком заняты друг другом. Почему бы нам не поступить так: направить нашу армию в Калифорнию, и как только где-нибудь там появится какой-либо япошка, взять да подстрелить его? Зачем же нам выступать с объявлением войны сразу против всех?

Аудитория одобрительно зашепталась, а Гарриет Грин горячо воскликнула:

— Отличная мысль!

Однако Виола Деллинг только снисходительно улыбнулась.

— Я вам объясню почему, Фрида, — начала она. — Дело в том, что это было бы бесчестно. Мы должны нести свою часть общей ноши, деля вместе со всеми и горечь, и сладость. Мы все — женщины, все матери и знаем, что такое честь. Ни одна из нас не захотела бы пожертвовать честью ради счастья, или я не права? Так вот, честь нашей страны для нас должна быть столь же бесценна, как и наша собственная честь. И более того, неужели вы, девочки, думаете…

В этом месте речь Виолы была прервана двумя событиями. В прихожей заверещал звонок, и одновременно с ним со стула вскочила темноволосая худощавая женщина, которая до этого тихо сидела в дальнем углу. С горящими глазами, подавшись вперед, она заговорила, и было видно, как всю ее сотрясает дрожь.

— Меня тошнит от вас! Вы слышите это? Виола Деллинг, вы слышите? Вы тут говорите о нашей чести и наших сыновьях, а я бы возненавидела свою судьбу, будь я вашим сыном. Я здесь сидела и слушала вас, не раскрывая рта, и все время думала, что мне следует идти домой…

Звонок раздался снова, и, пробормотав что-то о необходимости открыть дверь, миссис Бэртон бочком вышла из комнаты. Виоле Деллинг с трудом удавалось сохранять контроль над ситуацией.

— Миссис Тайс, поверьте, мне очень жаль. Мы знаем, что в Первую мировую войну вы потеряли двух сыновей, мы знаем об оставшемся у вас единственном сыне, и мы все сочувствуем вам. Лично мне жаль, что вы считаете необходимым красить свои волосы, потому что нет ничего более очаровательного и более достойного, чем волосы, седые от горя. Нельзя сослужить службы большей, чем…

Темноволосая женщина оттолкнула тянувшиеся к ней руки — ее пытались усадить на место — и крикнула на пределе своих сил:

— Да замолчите же!

После этого она выпрямилась, замерла, не говоря ни единого слова, а затем пошла по направлению к выходу. У двери в вестибюль она посторонилась, чтобы дать пройти миссис Бэртон и тому человеку, который звонил у входа.

Миссис Бэртон вернулась в комнату раньше, чем кто-либо произнес хоть единое слово по поводу всего случившегося. Рядом с ней жил молодой человек, высокий, краснолицый и неуклюжий. Держа шляпу в руке и стиснув зубы, чтобы не рассмеяться, он встал в проходе.

Миссис Оркатт, полная женщина, что сидела позади президента клуба, поднялась со своего стула.

— Наконец-то, Вэл! — воскликнула она. — Однако ты припозднился, я же велела тебе приехать в десять тридцать.

Вэл Оркатт кивнул:

— Да, знаю, что запоздал, но я ничего не мог сделать, — сказал он и добавил, как бы извиняясь: — Я хотел подождать у входа. Миссис Бэртон настояла, чтобы я вошел.

— Я подумала, что, может быть, он расскажет нам что-нибудь новое о беспорядках в городе, — пояснила миссис Бэртон.

К молодому человеку обратился сразу хор голосов:

— Да! Пожалуйста, расскажите!

Было видно, что Вэл а раздосадовала эта просьба.

— Да никаких беспорядков нет, — ответил он. — Ну, было несколько драк. А так больше ничего.

Только Виоле Деллинг удалось заставить его улыбнуться.

— Но на самом деле, неужели это правда, что Вашингтон, столица нашего государства, наводнен коммунистами? — спросила она.

— Не знаю. Во всяком случае, я их не видел.

Президенту клуба хотелось бы развить беседу в этом направлении, но она видела, что аудитория уже выходит из-под контроля. Всем хотелось спать, все хотели пойти по домам. В силу этого обстоятельства Виола Деллинг сохранила свое право управлять массами, возглавив шествие рядовых членов клуба в гардероб, где те оставили свои платки и шали.

Оказавшись на улице, миссис Оркатт взяла сына под руку и спросила:

— Вэл, так почему же ты опоздал?

Вэл Оркатт откашлялся. Несмотря на то что ему было двадцать шесть лет от роду и был он молодым человеком вполне здоровым, полным сил — и совсем не дураком, было также очевидно, что он в жизни своей, ни в одном мало-мальски важном случае, не лгал своей матери.

— Ах, ты об этом — да ничего интересного, — ответил он. — А может быть, и наоборот. Слушай меня, мама. Я всегда знаю, что делаю. Поэтому, пожалуйста, не задавай никаких вопросов.

Глава 6

Эта библиотека в Питтсбурге ничем особенным не выделялась. Она могла бы находиться где угодно — в любом достаточно большом городе.