Президент исчез

— Я не хочу ни во что ввязываться, — так, помешивая кофе, начала Альма свою исповедь да и забыла, что нужно остановиться. — Видишь ли, Чик, благодаря всему этому я становлюсь более зрелой. Я закаляюсь подобно тому, как садовники закаляют молодые растения, оставляя в оранжерее с распахнутыми окнами, перед тем как высадить их в открытый грунт. Ведь мне всего лишь двадцать четыре года, и я мало знаю о людях. Мне довелось изучать множество разных теорий и систем, таких, как коммунизм, социальное партнерство и капитализм, а также жилищные проблемы, проблемы международной финансовой системы и войн, и, как мне теперь кажется, я и людей рассматривала просто как еще одну теорию. Но это похищение президента, введение военного положения, выражения испуга и подозрительности практически на каждом лице, ненависть и зависть показывают мне, что люди — это нечто совершенно другое. Они — животные, по жилам которых течет кровь, и они не только говорят, пишут книги и играют в бридж, но и совершают поступки. Отвратительные и ненавистные поступки, а иногда и великие подвиги. Понимание того, что я являюсь одним из этих животных, что я должна жить среди них, одновременно и восхищает, и пугает меня. Раньше я считала, что ненавижу войну, а теперь мне стало ясно, что мне просто не нравилась идея войны. Теперь я действительно ненавижу войну, во всяком случае, я так думаю. Я знаю, что ненавижу этих грязных свиней, которые похитили президента, испугавшись, что он не даст стране вступить в войну. Вот почему я говорю, что не хочу быть в стороне. У меня нет никакого представления, какое отношение ко всему этому может иметь дневник миссис Стэнли, но, очевидно, хоть какое-то да имеет. Поэтому я хочу помочь схватить того мужчину, и если его будут бить, чтобы узнать, кто его послал, я бы не хотела смотреть на это, но и капли жалости к нему у меня тоже не найдется, и случись такое снова, я поступлю так же.

Выговорившись, Альма замолчала.

— Ты все сказала? — спросил Чик. — Это было настоящее выступление.

— Да, все. И нечего умничать.

— А я и не умничаю. Я сказал, что это было настоящее выступления, потому что и в самом деле так считаю. Видишь ли, я не особенно силен в теориях. Я рос как раз среди тех людей, о которых ты говорила. Сосед по одну сторону от нашей квартиры бил своих ребятишек, сосед по другую сторону купил за пятнадцать долларов здоровенного пса, чтобы тот задал трепку нашей собаке. С теориями у меня так же, как и со спиртным: я знаю, когда нужно остановиться. Я не борец за мир, но и не сторонник войны; если начнется схватка, подозреваю, что не стану стоять в стороне. Я — всего лишь животное.

Он сказал это просто, без пафоса, стыда и рисовки.

— Чик! Но почему, Чик?.. — воскликнула Альма, а потом добавила: — Ладно, ты — всего лишь животное.

К счастью, их существует множество видов.

— Верно, — усмехнулся Чик. — Теперь к вопросу о похищении дневника. Я рад, что ты решила отказаться от десяти тысяч, потому что, если ты когда-нибудь решишь выйти замуж за животное и этим животным случайно окажусь я, из этого ничего не выйдет. Я никогда не смогу жениться на деньгах. Но ты утверждаешь, что хочешь поймать этого миллионера, а я говорю, что хочу, чтобы ты была живой и невредимой. Как ты посмотришь на то, если где-то в четверть восьмого я приеду и спрячусь у тебя в чулане, а потом выйду, спеленаю твоего визитера и позволю тебе устроить ему взбучку… Так, уже час дня, и тебе придется идти пешком, потому что я припарковал свой автомобиль практически в реке. В пятнадцать минут восьмого я могу рассчитывать на свидание в твоем чулане?

— Конечно. И ты хорошо знаешь, что я с самого начала хотела предложить тебе этот вариант. Ну, я должна бежать.

Чик сделал знак официанту, чтобы тот принес счет.

Глава 11

Примерно в то же самое время, когда Чик Моффет заказывал кофе для себя и Альмы Кронин, два детектива, которые были посланы в больницу Святого Эразма, возвратились в Управление секретной службы и привезли с собой Вэла Оркатта и его мать. Льюис Уорделл и Скиннер доедали сандвичи с сыром и допивали кофе. С совещания кабинета министров пришел Оливер — министр обороны. Он принес предложение принять решительные меры по отношению к автору написанной в духе милитаризма передовой, что была напечатана в последнем номере вашингтонской газеты «Рекорд», которой владел Хартли Гриннел, зять Джорджа Милтона.

Эта же газета в том же номере и на той же полосе опубликовала воззвание к гражданам с призывом найти президента. Вопрос о решительных мерах был улажен без промедления. Кроме этого, у Оливера были и другие предложения. Нахмурившись, Уорделл выслушал их. Во время последовавшей за этим дискуссии вошел секретарь и доложил, что агенты привезли Вэла Оркатта.

— Джим, извините меня, — сказал Уорделл, — но мы должны отложить обсуждение. Доставили того парня, который привозил продукты в Белый дом, мы нашли его. Зайдите попозже.

Оливер встал из-за стола не в самом дружественном расположении духа.