Президент Каменного острова

— Подождите меня, — сказал Сорока и направился к толстой сосне. Вот он миновал ее, затем обогнул ель и замер. Мы увидели два попаленных дерева, поверх которых кое-где был набросан валежник, сухие, вывернутые с корнями елки. Это и была берлога.

Гарик двинулся к Сороке. Аленка и я остались на месте. Сорока подошел к берлоге и, нагнувшись, заглянул. Он почти до половины туда забрался; у меня заныло сердце: а что, если сейчас раздастся страшный рев и медведь подомнет под себя Сороку? Гарик подошел и тоже заглянул в берлогу. Потом крикнул нам:

— Хотите посмотреть на спящего медведя?

Мы не успели ответить. Произошло что-то непонятное: Сорока вдруг отпрянул от берлоги и стал пятиться в нашу сторону, а Гарик, тихо вскрикнув, скакнул вбок и помчался что было духу совсем в другую сторону.

— Сережа, — произнесла Аленка, — посмотри, кто… — Она не докончила фразу и замерла с открытым ртом: из-за толстой сосны, стоявшей напротив берлоги, один за другим выкатились три лохматых коричневых медвежонка. Еще меньше, чем Кеша. Они бесстрашно двигались на Сороку. Передний остановился, встал на задние лапы, то же самое сделали и остальные. Будто по команде, Сорока коснулся рукой дерева и наконец повернулся к нам.

— Уходите, — негромко сказал он.

— Какие хорошенькие! — проговорила Аленка, глядя на медвежат, которые все еще стояли на задних лапах и с любопытством смотрели на нас.

Сорока взглянул через плечо на медвежат, осторожно ступая, подошел к нам и, взяв Аленку за руку, повел за собой. Мне было совсем не страшно, я не понимал, чего все испугались? Медвежата такие славные, они совсем не прочь с нами поиграть. Как Кеша. У меня даже мелькнула мысль, что хорошо бы одного с собой унести. Был бы у Кеши товарищ.

Сорока все убыстрял шаги и наконец побежал, все еще не выпуская Аленкиной руки. Сорока нас не повел в чащобу, он свернул в сторону, и мы обходным путем вышли на знакомую поляну. И только здесь он остановился.

— Вы его разбудили? — спросила Аленка.

— Кого? — удивился Сорока.

— В берлоге никто не спал?

Мы с удивлением смотрели на Сороку, а он на нас.

— Подождите… — сказал он, что-то соображая. — Вы не видели медведицу?

— Медвежат видели, — сказал я. — Три штуки.

— Возьмем одного? — предложила Аленка.

— А Гарик где? — спросил Сорока.

— Как ударил в сторону, только пятки засверкали, — сказал я.

— Ждите меня здесь, — сказал Сорока и помчался в бор.

Аленка проводила его взглядом и посмотрела на свою руку.

— Сжал, как тисками, — сказала она. — Чуть не закричала.

— Говорил про какую-то медведицу… — Я наконец сообразил, в чем дело. — Они напоролись на медведицу!

— Она может сюда прийти… — сказала Аленка, озираясь.

— Не велел уходить… — Я взглянул на ближайшую сосну. Мне стало не по себе. Аленка взяла меня за руку. Медведица может прийти сюда по нашим следам…

— Заберусь на сосну, погляжу, где они, — сказал я и поплевал на ладони.

— И я с тобой, — сказала Аленка.

Я забрался на первый сук и протянул ей руку. Укрывшись в ветвях, мы стали ждать.

Скоро они пришли. Не медведица и медвежата, а Гарик и Сорока. Я хотел им крикнуть, что мы здесь, на сосне, но Аленка приложила палец к губам: мол, помолчи!

— Теперь они смылись, — сказал Сорока.

Гарик переступил с ноги на ногу, потрогал рукой колено.

— На березу налетел…

— Ты видел ее?

— Стояла на дыбах у дерева и слизывала муравьев… В полсосны ростом.

— Это ты загнул, — сказал Сорока. — Таких медведей у нас не бывает.

— В общем, огромная…

— Я заметил ее, когда стала лапой нос трогать.

— Ноги сами понесли… О березу стукнулся и только очухался.

— Первый раз увидел настоящего медведя, — сказал Сорока. — Я тоже побежал бы…

— Не побежал ведь?

— Слышал, как она чихала и лупила себя лапой по морде? Ей муравьи весь нос залепили, вот и не учуяла нас. А если бы медвежата закричали, — пиши пропало!

— Не надо было бежать, — думая о своем, сказал Гарик.

— Бывает…

— Я испугался, Сорока… — с трудом выговорил Гарик. — Струсил.

— В другой раз не побежишь, — сказал Сорока. Они замолчали. Слышно было, как Гарик вздохнул. Под ногой треснул сучок.

— Куда же они, черти, подевались?

— Она тебе нравится? — спросил Гарик.

— В этом лесу и заблудиться можно, — сказал Сорока.

Гарик привалился плечом к сосне, и я увидел сквозь ветви его макушку. Сорока стоял у трухлявого пня и смотрел в другую сторону.

— Я как в первый раз увидел ее… — сказал Гарик.

— Красивая девчонка.

— Тебе она тоже нравится.

— Чудак, — сказал Сорока.

Я взглянул на Аленку. Она обняла рукой ствол и прижалась к желтоватой коре щекой. Я понял, что откликаться не стоит. Надо было сразу, а теперь поздно: скажут, подслушивали.

— С ней, понимаешь, можно по-настоящему… — продолжал Гарик.

— Можно, — сказал Сорока.

— Я знаю, ты ей нравишься…

— Перестань трепаться, — сказал Сорока.

Они замолчали. Потом Сорока сказал:

— Меня звал к себе погостить знакомый летчик. Рыбачит у нас второй год. Понравилось. Это мы его сюда пригласили. Твоего отца хорошо знал, вместе воевали. Он вчера уехал… Да ты его видел: тот самый, который уху хлебал… Он живет в Ленинграде.

— Славка должен приехать…